Halo. Разорванный круг - Джон Ширли

«Пусть ни один воин не забудет присяги».

– Значит, она все же началась, – пробормотал Зо, отворачиваясь от счастливо повизгивающих унггоев. – И куда это нас приведет…

«И что делать мне?» – спрашивал себя Зо; он включил антигравитационный пояс и поспешил к выходу. Ему стало понятно, что мятеж уже начался, – до Ясности дошли слухи о столкновении на Высшем Милосердии и даже на поверхности Ореола Дельта. Элиты наконец покинули Ковенант. Говорилось, что к ним присоединились некоторые из мгалекголо, хотя остальные их сородичи остались верны Ковенанту. Зо подозревал, что произошла смена стражи и элиты ответили всеми имеющимися силами. Все шло так, как он и обсуждал с Г’ториком.

Теперь он мог либо сохранить верность Истине и Изысканному, либо открыто выступить против них. Верховный пророк истины был иерархом, и то, что осталось от Ковенанта, держал в своих руках, но Зо понимал разницу между покорностью злу и благородной преданностью. Истина не был на стороне благородства.

Про Ореол Дельта ходили слухи о скорой его активации; но это было прежде, когда Ковенант не трещал по швам. Зо получил сведения о том, что верховные советники элит отправились на кольцо прежде пророков, чтобы приготовить Палату к консекрации священной иконы, но, по сообщениям с экранов, расставленных по Высшему Милосердию, Тартарус уже извлек икону и передал ее лично верховному пророку истины. Что сталось с советниками элит? Неужели они пали жертвой великого раскола?

Большая серая рука в металлической перчатке больно ударила Зо по плечу.

– Пророк ясности! – прогрохотал джиларханай. – Вы пойдете со мной.

Зо сердито повернулся, но слова протеста замерли на языке, когда он увидел за капитаном джиралханаев сводных братьев-мгалекголо. Гиганты-охотники, оснащенные громадным оружием и щитами, ничего не говорили – им никогда и не требовалось говорить. Они казались олицетворением враждебности и, несомненно, были преданы верховному пророку истины.

– Пророк ясности, пророк изысканной преданности немедленно хочет обсудить с вами кое-какие вопросы, – сообщил брут. – Это все, что мне известно. Однако если вы по собственной воле не последуете со мной, то я позволю охотникам доставить вас силой. Вы хорошо знаете этот вид: охотники не будут цацкаться.

Зо посмотрел на охотников:

– Можно мне сначала взять мое кресло?

– Если оно рядом.

Зо откашлялся.

– Ну что ж… Тогда пойдем и посмотрим, что я могу сделать для его святейшества пророка изысканной преданности.

Убежище, уссанская колония

Пятая секция

2552 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

В сопровождении Тирка ‘Сурба, священника Туп’Квука и шести тяжеловооруженных охранников Бал’Тол и Ц’тенз прошли бок о бок по саду скульптур на площади перед залом богопроводов на подуровне четыре. Они искали тех, у кого начался Кровавый недуг и кто кучковался вокруг ‘Кинсы. Туп’Квук, согнутый годами сангхейли со щетиной странных волос, которые у древних стариков иногда пробивались из различных морщин, медленно волочил ноги, из его жвал торчали пирсинги церемониальных украшений. Носил он мантию, сшитую из фрагментов священных предметов, глянцевой материи и шкуры глебоса, маленького пушистого животного, чьи родичи прыгали на экоуровнях.

Пока Бал’Тол и его спутники видели только несколько распевающих пилигримов, слоняющихся по залу богопроводов, ступающих по священным кругам между статуями. В саду скульптур размещались трехмерные изображения легендарного Уссы ‘Кселлуса и Соолн; рядом стояли статуи Терсы и его жены-воительницы Лнур; были и изображения Сангхелиоса – его бережно держал в руках Усса. Здесь можно было увидеть скульптурное изображение Убежища в сферической форме и разлетающегося на составные части – прозрачные провода удерживали отдельные секции на местах, – скульптуры сына и внука Уссы, изображения сцен из жизни богов, скульптуры Эрники Наносящего Шрамы и его соратников, разрубающих отвратительную полусаурианскую фигуру Салуса ‘Кролона, изображения популярных воинов из боевой секции.

Они дошли до дальнего конца сада скульптур, и Бал’Тол выглянул через ход в стене – высокую арку, расписанную мифологическими фигурами; здесь сидели паломники, общаясь с меняющимися геометрическими формами в большой палате. Они нараспев произносили имена фигур, которые называли им священники. «Что сказал бы обо всем этом Усса ‘Кселлус?» – спрашивал себя Бал’Тол.

В самом зале стояли трехмерные прозрачные формы, они подрагивали, иногда позвякивали и, казалось, перешептывались без слов. Из записей Уссы вытекало, что зал этот является средством наблюдения и коммуникации на исходном мире-крепости. Чтобы полностью активировать зал, требовался Летающий Голос, а Несокрушимый Уклон по-прежнему молчал и, возможно, не подлежал восстановлению. К залу богопроводов относились с почтением; само это название передавалось из поколения в поколение. Некоторые ходили туда молиться богам. У зала был собственный священник, как и у боевой секции и у места благословенного ухода.

Про себя Бал’Тол считал все это слишком разросшимся суеверием; он почитал космическую реальность, космический разум. Он видел его, наблюдая за танцем хаоса во время медитаций. Но разговоры о таких вещах не принесли бы пользы – кланам нужно было верить в священников и богов. Даже Усса ‘Кселлус верил в свое время в богов, божественность Предтеч и считал реликты Предтеч священными. Бал’Тол был сам себе сангхейли – верил в то, что хотел, по крайней мере в душе. Для сородичей же он верил во всех богов, которые поселились в мозгах обитателей колонии после смерти Уссы: Летающий Голос; Зиггур – почти забытый дух природы со старого Сангхелиоса, якобы обитающий в садах экоуровня; Морафант, который уносил души мертвых из колонии на священное кольцо, где те ожидали моста из света, по которому в один прекрасный день они вернутся в первичный рай, каким был Сангхелиос. Духи помельче покровительствовали машинерии колонии и вдохновляли гильдию ремонтников; солнце Предтеч и его спутница, луна Предтеч, которым подчинялись другие боги…

Теперь в Убежище главными богами, которым поклонялись обитатели, были Солнце и Луна. С древними сангхейли дела обстояли иначе – в первую очередь почитались священные артефакты и те, кто их создал.

– Смотри! Вот твои осквернители! – прошипел старый священник, указывая пальцем, и Бал’Тол повернулся к нему.

В углу сада скульптур, где стена, в которой открывался вход в зал богопроводов, соприкасалась со стеной площади, сидели восемь сангхейли, скрестив ноги, и слушали ‘Кинсу. Бал’Тол обратил внимание, что среди восторженных слушающих был Норзесса, герой воздушных боев.

– Ты видишь, кто это там, справа? – прошептал Ц’тенз.

– Да, – пробормотал Бал’Тол. – Это очень меня беспокоит.

Норзесса был, вполне вероятно, самым любимым воздушным героем. Бал’Тол собственноручно вручил Норзессе медаль реликта, чтобы тот носил ее в течение одного оборота вокруг солнца; его впечатлили энергия и предприимчивость Норзессы на арене с нулевой гравитацией.