Размышления о богослужении - Георгий Петрович Чистяков

– это «призывание»), то есть молитвой призывания Духа Святаго. «Мы просим, и молим, и милися деем», – говорится в литургии Иоанна Златоуста. Просим, молим и умоляем. Об одном и том же, но три раза – то ли это особенность стиля Иоанна Златоуста (с такими особенностями мы неоднократно сталкиваемся в его проповедях), то ли это что-то такое, что святитель использует для того, чтобы подчеркнуть важность этой молитвы. Когда мы три раза в разных словах говорим о том же самом, мы говорим уже об этом как-то по-другому; всё наше сознание, и ум, и сердце, и тело направлены сейчас на эту молитву, на это прошение о даре Духа Святаго: «Низпосли Духа Твоего Святаго на нас и на предлежащия Дары сия».

Молитва продолжается. «Низпосли Духа Твоего Святаго на нас и на предлежащия Дары сия и сотвори убо хлеб сей… и еже в чаше сей… (хлеб сотвори Телом, а то, что в чаше этой, – Кровью Христа Твоего. – Г.Ч.), преложив Духом Твоим Святым», чтобы причащающимся эти Святые Дары были «во трезвение души, во оставление грехов, в приобщение Святаго Твоего Духа, во исполнение Царствия Небеснаго, в дерзновение еже к Тебе, не в суд или во осуждение». Мы просим, чтобы Господь преложил этот хлеб и это вино в Тело и Кровь Христа Своего Духом Его Святым для того, чтобы причащающимся они были для трезвения души, оставления грехов и т. д. Вот об этом «чтобы» мы постоянно забываем. Не просто так являет нам Господь Христа Своего во плоти во время таинства Евхаристии, но чтобы это послужило «трезвению души, оставлению грехов, приобщению Святаго Твоего Духа» для причащающихся. Иными словами, таинство это имеет смысл только тогда, когда есть причащающиеся. Вот почему с такой болью многократно говорит отец Александр Шмеман в своих книгах, проповедях и лекциях о том, что страшно, когда служится Божественная литургия и никто во время этой литургии не причащается. Потому что Господь являет нам Себя Самого телесно для того, чтобы преобразить и переделать именно тех, кто причащается.

Трезвение души – и омовение. По-гречески два эти слова – «трезвение» и «омовение» – звучат почти одинаково. Причем слово «омовение» встречается в библейских текстах часто, а слова «трезвение» вообще в Библии нет. И не только по-гречески эти слова звучат похоже, но в одном из древних славянских рукописных текстов литургии как раз и говорится: «во омовение души». Однако, исследуя словоупотребление святителя Иоанна Златоуста, в своей замечательной диссертации «Происхождение литургии Иоанна Златоуста» архиепископ Георгий (Вагнер), недавно почивший святитель русского Парижа, очень ярко и явно показал, что это именно златоустовское выражение: «трезвение души». Это то состояние, к которому призывал великий святитель в своих проповедях, когда говорил о том, что после совершения Евхаристии не следует расточать время за трапезами, но нужно нести подвиг трезвения и проявлять заботу о тех, кто нуждается.

Здесь Златоуст высказывает очень важную мысль о том, что наше христианство должно быть обращено не на самосовершенствование, а на жизнь среди людей. Христианство не есть религия самосовершенствования; христианство есть прежде всего наше служение людям, которым трудно, которым плохо, которым горько, одиноко, которые ждут нас с вами. Поэтому трезвение души – то состояние, к которому призывает Златоуст, – и делает нас христианами. Потому что мы с вами можем быть абсолютно погруженными в молитву, в созерцание, в чтение прекрасных книг, но без трезвения мы забываем о тех людях, среди которых живем, и о том, что они нас ждут, и о том, что без нас им плохо. Давайте помнить об этом уроке, который нам дал великий святитель.

Надо сказать, что во время чтения этой молитвы – «еще приносим Тебе словесную сию безкровную службу, и просим, и молим и милися деем, низпосли Духа Твоего Святаго на нас и на предлежащия Дары сия» – по славянской практике священник в этом месте прерывается и трижды читает тропарь третьего часа. Тропарь, который сейчас, в дни Великого поста, поется каждый день во время богослужения на третьем часе после псалмов: «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим низпославый, Того, Благий, не отыми от нас: но обнови нас, молящих Ти ся». Тропарь замечательный. Тропарь звучит прекрасно и по-славянски, и по-русски, и по-гречески, и по-арабски. И вот в этом месте богослужения – в составе третьего часа в дни Великого поста после псалмов – он занимает свое достойнейшее место. Но в этом месте литургии он не нужен. В это место литургии он попал довольно поздно и сохранился только в славянской практике. Более того, когда эту молитву читаешь в златоустовском оригинале, по-гречески: «низпосли Духа Твоего Святаго на нас и на предлежащия Дары сия» – и дальше: «и сотвори убо хлеб сей…», – сразу видно, что это «и сотвори» есть продолжение предложения, оно следует сразу после «на предлежащия Дары сия». Значит, разрывать молитву эпиклезы на несколько частей путем введения в нее тропаря третьего часа смысла никакого не имеет, это делать неразумно.

Я думаю, что в будущем это литургическое недоразумение нами будет исправлено. Хотя сама по себе молитва чудесна, удивительна и наполнена огромным смыслом, но только в том месте, в каком она стоит в богослужении согласно церковному уставу. А когда она вводится в состав Божественной литургии, она разбивает очень важную молитву Златоуста, фантастически лаконичную, четкую, яркую, удивительную, – молитву, которая в практике и православных греков и православных арабов читается вся подряд от начала и до конца и поэтому звучит во много раз пронзительнее, чем звучит она, читаясь, согласно нашим служебникам, перебитая тропарем третьего часа.

Мы должны быть очень внимательны к каждому слову в чине Божественной литургии. Как говорят иногда литургисты, к каждой точке и к каждой запятой. Потому что здесь всё значимо, здесь действительно всё должно быть на своем месте. Этот чин очень опасно переделывать, потому что оттачивали его великие молитвенники и великие проповедники – святые, которые прошли через весь свой житейский опыт, трудясь над этим чином, и не нам его переиначивать. Так что я полагаю, что со временем в наших служебниках, как в сегодняшних греческих и арабских служебниках, это чрезвычайно важное место в Божественной литургии будет возвращено к тому состоянию, которое оно имело при Златоусте, при всех без исключения Отцах Церкви – и в IV, и в V, и в VI, и в X, и в XII, и в XIII веках.

И вот здесь очень важно помнить, что мы – греки, русские, арабы, румыны,