Свадьбе быть! - Елена Малиновская

Сердце в груди аж замерло от невольной радости. А затем зачастило вдвое быстрее обычного. Неужели теперь Чейс откажется от сумасбродной идеи свадьбы между мной и Густавом? О, если бы я знала, что все окажется настолько просто, то, пожалуй, при первой встрече сама бы подарила старику магиснимки со мной в главной роли и с вполне определенным содержанием.

– Времена сейчас другие, – попытался оправдать меня отец. – Девушки и юноши торопятся вступить во взрослую жизнь и познать наслаждения, которые прежде становились доступны лишь в браке.

Ай да папа, ай да хитрый лис! Послушать его – прям святая добродетель. И всю жизнь он был верен моей матери и даже не думал посмотреть на сторону. Беда в том, что это далеко не так. Это, кстати, была одна из причин, по которой я поторопилась съехать из родительского дома. Надоело выслушивать бесконечные сцены ревности между матерью и отцом.

– Да, это печальное обстоятельство. – Чейс недовольно поджал губы. – Ну ничего. Говорят, имеются целители, которые способны за плату исправить это недоразумение.

Я широко распахнула глаза.

Это он о чем сейчас?

– Недолгий визит – и ваша дочь снова станет невинной, как до встречи с Урхом, – продолжил Чейс Одрон. – Я желаю, чтобы все прошло согласно традициям.

То есть он всерьез собирается отправить меня к целителям, чтобы мне восстановили девственность?

Нет, он точно больной. Или сумасшедший. А скорее, и то, и другое вместе.

– Знаете что? – не выдержала я. – Идите вы сами…

На этом месте мой отец испуганно всхлипнул. Дернул меня за подол халата, призывая опомниться.

– Идите вы сами к целителю, – все-таки завершила я фразу, правда, не так, как намеревалась вначале. Ехидно добавила: – Пусть вам там мозги на место поставят. Сколько раз вам повторять: не собираюсь я замуж за Густава! Не собираюсь! Мне и одной неплохо живется.

– Да, но… – запротестовал было Чейс.

– Папа, я немедленно хочу вернуться в Аррас. – Я не дала ему договорить и грозно посмотрела на отца. – И если мне не дадут карету, то я отправлюсь в город прямо так: пешком и в халате. Ты знаешь, я могу.

– Знаю, – тоскливо протянул отец. – Но, Мелисса…

– Папа! – рявкнула я. – Карету мне! Срочно!

И отца словно дракон языком слизнул. Он так порывисто вскочил со стула, что чуть не опрокинул его. Мгновение – и отец выскочил в коридор, отправившись выполнять мое приказание. При этом он чуть не снес с ног Чейса, который лишь в последний момент успел увернуться.

В комнате стало тихо.

Вопреки моим предположениям, Чейс не торопился уходить. А я вновь взяла в руки нож для бумаги и принялась нервно вертеть его в руках.

– Деточка, ты порежешься, – наконец заговорил Чейс. Кивнул на мой замотанный палец и предположил: – Или уже поранилась?

– Не ваше дело, – огрызнулась я. – Из-за ваших дурацких затей мне пару часов назад чуть горло не перерезали!

– Ну откуда я мог знать, что Роберт окажется воришкой? – риторически вопросил Чейс. При этом в его тоне не слышалось ни капли раскаяния.

Я шумно втянула в себя воздух.

Нет, чем быстрее я покину этот дом, тем будет лучше. Что там сказал отец? Якобы для восстановления душевного здоровья полезен свежий воздух? Нет, для восстановления душевного здоровья мне необходимо быть как можно дальше от этого противного старика. Иначе разыгранная недавно сцена убийства вполне может повториться. Правда, на сей раз все будет по-настоящему.

– Хорошо, признаю, с целителем я погорячился, – внезапно сказал Чейс. – Не девственница – так не девственница. Я готов это принять.

Я еще раз вздохнула и задержала в груди воздух, принявшись мысленно считать до десяти. Пожалуй, никогда и никакой другой человек не раздражал меня так сильно, как Чейс Одрон. Просто удивительно, что с таким гнусным характером он дожил до столь преклонного возраста.

– Густав будет тебе хорошим мужем, – попробовал зайти с другой стороны Чейс, пользуясь тем, что я молчала. – Я ручаюсь. Мальчик мой хорошо воспитан и…

– А я отвратительно воспитана, – перебила его я, все-таки не сумев сдержать раздражение, которое так и прорывалось наружу. – Я не девственница, как вы верно заметили. И кто знает, сколько на самом деле у меня было мужчин. Может быть, на моем фоне и Клео покажется скромницей.

– Не выдумывай. – Чейс помотал головой. – Мои осведомители вызнали все о твоем прошлом. Не было там никаких толп мужчин. Эх, обидно, что с Урхом я так промедлил. Надо было приказать подстеречь его в подворотне и сделать ему, так сказать, строгое внушение, чтобы не лез к тебе.

– Я терпеть не могу домашние хлопоты, – продолжила я откровенничать.

– На здоровье, и не терпи дальше. – Чейс ухмыльнулся. – Или ты думаешь, что Густав заставит тебя мыть посуду и часами стоять у плиты? Глупости какие. Для чего тогда нужны слуги?

– Я не выношу детского плача и капризов, и мне становится страшно, когда говорят, что рано или поздно придется заводить своих, – не унималась я.

Такой аргумент точно произведет на него впечатление. Старшее поколение зачастую слишком зациклено на продолжении рода. А Чейс – мужчина старой закалки. Наверняка мечтает о правнуке. Да побыстрее, как говорится, чтобы понянчиться перед смертью успел.

– Не поверишь, я их тоже не люблю. – Чейс кисло поморщился. – Сопливые, визгливые. Первые годы жизни с ними – это настоящий кошмар. Уверен, что Густав последует моим советам и наймет кормилицу, на чьи плечи лягут все заботы о ребенке. Ты и видеть, и слышать детей не будешь, пока они не станут более похожи на людей. Хотя бы пусть научатся понимать человеческую речь.

– А роды? – с отчаянием спросила я. – Может быть, кормилица и родит за меня?

– А почему бы и нет? – равнодушно переспросил Чейс. – Милочка, не хочешь калечить свое тело беременностью – тебя никто не неволит. Насколько я понимаю, особыми чувствами к моему внуку ты не пылаешь. Значит, не станешь устраивать и сцен ревности. Он заведет себе какую-нибудь прелестную юную любовницу, которой навешает лапши на уши. И она с радостью осчастливит его детишками. А потом он хорошо заплатит ей – и заберет их себе. А если та вздумает упрямиться, так не бывает неподкупных судей. Густав с легкостью добьется права единоличной опеки.

Я с невольным омерзением содрогнулась.

Фу, какая мерзость! А самое противное, он, по всей видимости, не видит ничего дурного в своих словах. Подумаешь, отобрать детей у матери. Мелочи какие.

Н-да, от этого ненормального точно надо держаться подальше. Который раз за сегодня я это себе говорю?

Я нахмурилась, подыскивая себе как можно более ужасный недостаток. Такой, чтобы Чейс, услышав о нем, раз и навсегда оставил меня в покое.

– Я храплю ночью, – наконец сказала я.