Последнее письмо от твоего любимого - Джоджо Мойес

— Думаешь, он будет так же предан тебе?

Дженнифер долго смотрела ему в глаза, а потом взглянула на часы:

— Мне пора.

— Прости, — поморщился он. — Я ничего больше не скажу, просто я хочу знать…

— Дело не в тебе, правда. Мне действительно пора.

— Конечно, прости, — взяв себя в руки, произнес он. — Я же сам опоздал. Извини, что впустую потратил твое время, — с плохо сдерживаемой яростью добавил он.

Энтони проклинал своего редактора — ведь из-за него он потерял эти драгоценные полчаса, проклинал себя за упущенную возможность, за то, что позволил себе соприкоснуться с силой, которая может сжечь его дотла.

Она встала, рядом возник официант с пальто в руках. К ней на помощь всегда будет приходить кто-то другой, рассеянно подумал он, такая уж это женщина.

Словно парализованный, Энтони не мог встать из-за стола.

Неужели он ошибся в ней? Неужели сила чувств во время их недолгого пребывания вместе существовала лишь в его памяти? Его глубоко опечалила мысль о том, что это конец. Возможно, он был бы более счастлив, если бы воспоминания о ней остались идеальными и незапятнанными этой непонятной, разочаровавшей его встречей.

Официант подал ей пальто. Дженнифер просунула руки в рукава, низко склонив голову.

— Значит, все кончено?

— Прости, Энтони. Мне правда пора идти.

— Мы так и не поговорим? После всего, что между нами было? Ты хоть вспоминала обо мне? — грубо спросил он, вставая из-за столика.

Не дожидаясь продолжения, она резко развернулась и вышла из кафе.

В пятнадцатый раз Дженнифер умылась ледяной водой, пытаясь успокоить покрасневшие и опухшие глаза. Из зеркала на нее смотрела женщина, проигравшая сражение с жизнью. Женщина, так разительно отличавшаяся от маленькой тай-тай, которой она была пять лет назад, что казалось, они не просто разные люди, но и разные биологические виды.

Она провела кончиками пальцев по темным кругам под глазами, по новым морщинкам на лбу и подумала: интересно, какой он увидел меня?

Он раздавит тебя, лишит тебя всего, что делает тебя тобой.

Дженнифер открыла шкафчик с лекарствами и посмотрела на аккуратный ряд коричневых пузырьков. Она не смогла рассказать Энтони, что так боялась встречи с ним, что приняла двойную дозу валиума. Не могла рассказать, что его слова доносились до нее сквозь пелену густого тумана, она плохо понимала, что делает, и едва могла удержать в руках чайник. Она не могла признаться, что, сидя так близко от него, видя каждую морщинку на его руках, вдыхая аромат его одеколона, полностью потеряла способность двигаться.

Открыв горячую воду, Дженнифер смотрела, как струя разбивается о фарфор, утекает в слив и брызгается, оставляя темные пятнышки на ее светлых брюках. Взяв с верхней полки валиум, Дженнифер открыла пузырек.

Ты сильный человек, ты можешь продолжать жить, зная, что настоящая любовь возможна, но у нас никогда не будет на нее права.

Ошибаешься, Бут… я вовсе не сильная.

Снизу послышался голос миссис Кордозы, Дженнифер заперла дверь в ванную, оперлась на раковину. Способна ли я на это?

Она высыпала содержимое пузырька в раковину и долго смотрела, как вода смывает крошечные белые таблетки. Затем открыла следующий пузырек и, практически не глядя, сделала то же самое. Мои «маленькие помощники». Все их принимают, беспечно сообщила ей Ивонна, когда Дженнифер в первый раз расплакалась, сидя у нее на кухне, и никак не могла остановиться. Доктора с радостью выписывали ей новые и новые рецепты. Таблетки выровняют ваше состояние, говорили они. Да, они выровняли меня настолько, что уже вообще ничего не осталось, подумала она, беря в руки следующий пузырек.

Закончив начатое, Дженнифер посмотрела на пустую полку, а потом на свое отражение — последние таблетки унесло потоком воды.

В Стэнливиле начались беспорядки. Из иностранного отдела «Нэйшн» в «Риджент» пришла телеграмма на имя Энтони, в которой говорилось, что конголезские повстанцы, самозваная армия симбы, захватывают все новых и новых белых заложников, собирая их в отеле «Виктория», в знак протеста против правительственных военных сил Конго и белых наемников. В телеграмме также говорилось: «Собирай чемоданы. Потрясающая история. Редактор лично одобрил твой отъезд. При условии, что тебя не убьют и не возьмут в плен».

Однако Энтони не бросился в офис, чтобы проверить последние новостные сводки, не стал набирать телефоны знакомых в ООН и армии. Лежа на кровати в гостиничном номере, он думал о женщине, которая любила его достаточно сильно, чтобы уйти от мужа, а потом, за четыре года, просто исчезла.

В дверь постучали. Энтони вздрогнул — что опять нужно этой горничной? Она же прибиралась всего полчаса назад. Его ужасно раздражало, что она работает, насвистывая, не давая ему спокойно заниматься своими делами.

— Зайдите попозже, — крикнул он и перевернулся на другой бок.

Неужели ее так потрясла их встреча просто из-за того, что она считала его погибшим? Неужели сегодня она поняла, что чувства, которые когда-то испытывала к нему, испарились? Наверное, она решила встретиться с ним, просто чтобы соблюсти приличия, как поступила бы с любым старым знакомым после нескольких лет разлуки, — ее манеры всегда были безупречны.

В дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво. Энтони рассердился еще больше, чем если бы девчонка просто вошла в номер — тогда он мог хотя бы накричать на нее. Он встал, рывком открыл дверь и крикнул:

— Ну знаете что! Лучше вам… — Он осекся.

Перед ним стояла Дженнифер. Пояс подчеркивал осиную талию, глаза горели.

— Каждый день, — произнесла она.

— Что?!

— Каждый месяц. Каждый день. Каждый час… Как минимум каждый час, — помолчав, добавила она. — В течение четырех лет. Я думала, что ты умер, Энтони, — гулко зазвучали ее слова в тишине коридора. — Я оплакивала тебя… Оплакивала жизнь, которую могла бы провести с тобой. При одной мысли, что я виновата в твоей смерти, я ненавидела себя так сильно, что не знаю, как вообще выжила. Если бы не… — Дженнифер замолчала. — А потом на приеме, куда я вообще не хотела идти, я вдруг вижу тебя… Тебя! И ты спрашиваешь меня, зачем я хотела с тобой встретиться? — глубоко вздохнув, чтобы хоть немного успокоиться, спросила она.

На другом конце коридора послышались шаги, Энтони протянул руку и произнес:

— Заходи.

— Я не смогла усидеть дома. Я должна была сказать тебе все, прежде чем ты снова уедешь. Должна была.

Он сделал шаг назад, пропуская ее в номер, она прошла мимо него в большую спальню — огромные размеры комнаты и расположение отеля подтверждали его новый статус в редакции. Энтони порадовался, что в комнате в кои-то веки порядок, на спинке стула висела выглаженная рубашка, парадные ботинки аккуратно стояли у стены.