Другой день, другая ночь - Сара Райнер

Она кивает.

– Точное замечание. Заведующий отделением в эти выходные отсутствует, поэтому меня назначили курировать прием больных.

Он наконец решает прислушаться.

– Как я понимаю, вы не получали лекарств. Об этом я и хочу поговорить.

– Тут нечего говорить.

– Ладно. – Она смотрит на него, не отводя взгляда, темные глаза искрятся. – Давайте зайдем с другой стороны. Если я попрошу вас проиллюстрировать свое настроение, как вы его опишете?

Майкл наклоняется вперед и рисует пальцем на покрывале линию. Образуются две параллельных складки, будто он прокопал миниатюрную дорогу.

– Мне кажется, вполне на уровне, – говорит Леона. – Как вы думаете, этот уровень обычно высокий или низкий?

– Угадайте с первого раза.

– Один – ноль в вашу пользу. – Леона усмехается. – Само собой, не в моих силах заставить вас принимать лекарства, но я искренне считаю, что СИОЗС пошли бы вам на пользу.

– Опять эти чертовы сокращения.

– Ну, селективные ингибиторы обратного захвата серотонина – чересчур длинное название. Хотите, расскажу, как они работают?

– Меня будет плющить, а мне и без того лень двигаться.

– Не совсем так. Если позволите…

Терри сказал, что лекарства гасят желание бороться, думает Майкл. А это уже смахивает на допинг.

– Ну, давайте.

– Хорошо… – Снова долгий прямой взгляд. – Если вы уверены, что вам лучше их не принимать, так тому и быть. Просто многим пациентам они помогают.

– У вас здесь полно пациентов в состоянии куда худшем, чем я.

Леона кивает.

– Наверное, это правда. К нам действительно поступают в основном тяжелые больные.

Он вспоминает парня, которого видел вчера.

– Вы говорите о таких, как Эдди? Да. Я хотя бы не гавкаю.

Леона качает головой, однако он замечает на ее губах легкую улыбку.

– Если серьезно, то на пациентов с галлюцинациями, конечно, тяжело смотреть, особенно, когда у тебя самого состояние не из лучших. Насколько я знаю, вас перевели из Мореленда?

– Да.

– Вам там понравилось?

Что бы я ни ответил, все будет истолковано неправильно, думает Майкл.

– Нормально…

– Иногда у людей, переведенных из частных клиник, завышенные ожидания. В Мореленде большинство пациентов не в таком тяжелом состоянии, как у нас. Многие из тех, кого вы видите здесь, в Саннивейле, госпитализированы в целях их собственной безопасности.

– Арестованы, – говорит Майкл.

– Вообще-то, большинство здесь по собственной воле. И могут уйти, когда захотят.

– Если они не зомби, – бормочет Майкл и добавляет на одеяле линию, перпендикулярную дорожке на покрывале.

– Говорите громче, Майкл, – просит Леона. – Мне не слышно.

Она разделяет узел на затылке на две части и затягивает, словно готовясь к битве.

Ну-ну, думает Майкл. Давай-давай. И смотрит на нее, не мигая.

– Вы все здесь озабочены только тем, чтобы напичкать нас лекарствами – так нами легче управлять. С чего вдруг мне станет лучше?

Леона выдерживает его взгляд.

– Людей «пичкают» лекарствами для того, чтобы облегчить жизнь не персоналу, Майкл, а им самим. Многие пациенты прибывают сюда в очень плохом состоянии, и мы прикладываем все усилия, чтобы им помочь. И это не только лекарства. У нас есть групповые сеансы, обучение…

– Гончарному делу, что ли? – Он закатывает глаза.

Леона глубоко вздыхает. Он чувствует, что испытывает ее терпение.

– Знаете, мы бы тоже не отказались иметь столько денег, сколько есть в распоряжении Мореленда. Положа руку на сердце, сейчас государственное здравоохранение переживает трудные времена. Сокращают врачей, урезают количество коек. А потребность остается очень высокой.

– Чертовы политики.

– Вы удивитесь, сколько наших работников с вами согласятся.

– Я хочу уйти отсюда, – заявляет Майкл.

– Вот. Как раз об этом я и зашла поговорить.

– Мне не так уж и плохо. Иду на поправку. Как-нибудь справлюсь.

– Я собиралась сказать, что дома вам, наверное, будет лучше, – говорит Леона. – Насколько мне известно, у вас отличная семья.

Все же я не уверен, что хочу оказаться предоставленным самому себе, думает Майкл, давая задний ход. Если уж на то пошло, это и привело меня в Мореленд.

– Впрочем, помогать будет не только семья. Вас будут навещать…

– Приходить и пичкать лекарствами? Вы меня не обманете.

– Не собираюсь я вас обманывать. – Глаза Леоны вновь искрятся. – Ладно, вы приперли меня к стенке. Я пытаюсь решить, что для вас лучше, учитывая имеющиеся варианты.

Того и гляди, он зайдет слишком далеко. Не лезь на рожон, напоминает себе Майкл, иначе твоего мнения вообще никто не спросит.

– Можно я буду с вами откровенна? – продолжает Леона. – Те, кто работает в этой больнице и в кризисной группе, вам не враги. В целом, мы – хорошая команда. Но дома вам, по крайней мере, не придется иметь дело с другими пациентами, что порой бывает утомительно. Мы разработаем программу, чтобы помочь вам справиться с депрессией, плюс вас будут навещать члены нашей группы. Я тоже в списке. Между прочим, некоторые мужчины только и мечтают о том, чтобы почаще со мной встречаться. Ну как?

Майкл оценивающе прищуривается. Инстинкт подсказывает, что Леона с ним откровенна – настолько, насколько позволяет ее положение, – однако в последнее время инстинкт служит ему плохую службу. И все же она, кажется, понимает шутки, не заставляет его (пока) принимать лекарства и, похоже, уважает его мнение. Похоже, вариант все-таки неплохой. Вряд ли от пребывания здесь у него улучшится настроение.

– Я бы не возражал отправиться домой, – говорит он.

– Как выходные дома? – спрашивает Бет.

Столько всего случилось за это время, а с последнего индивидуального сеанса прошло всего пять дней – Эбби даже не верится.

Бет предупреждала, что возвращаться трудно, думает она, а я не слушала. В моем состоянии кому угодно было бы не под силу разобраться в себе за две недели.

– Отвратительно, – признается она.

– Что-то случилось?

– Оказывается, у моего мужа есть любовница.

Эбби рассказывает о чашке, губной помаде и конфликте с Гленном.

– Это ужасно, Эбби. Мне так жаль…

– Ничего не могу с собой поделать, все время представляю себе Гленна и эту женщину… Сначала даже не верилось, и я была в такой ярости… – На глаза наворачиваются слезы. – Но последние несколько дней я просто в жутком состоянии.