Путь воина - Дэйв Дункан

— Ты говорил, у тебя есть брат? — спросил Уолли.

Удивленный, Нанджи вложил меч в ножны и подошел к нему.

— Да, мой повелитель, его зовут Катанджи.

— Сколько ему лет?

Нанджи слегка покраснел.

— Он мог бы уже бриться.

В глубоком замешательстве Уолли провел рукой по своему гладкому подбородку, но тут же понял, что Нанджи имел в виду не бороду — он хотел сказать, что брату пора носить набедренную повязку. Бедным семьям тяжело пристроить своих детей в какой-нибудь цех. Нанджи стал воином благодаря взятке, а ремесленники совершенно открыто требовали первичной платы за ученика.

— Можно ли ему доверять? — спросил Уолли.

Нанджи нахмурился.

— Он хулиган, мой повелитель, но из всех неприятностей его всегда выручает язык.

— А к тебе он как относится? Ты бы доверил ему свою жизнь?

Нанджи пришел в полное недоумение, но кивнул.

— И он хочет быть воином?

— Конечно, мой повелитель! — Более достойного занятия для Нанджи не существовало.

— Хорошо, — сказал Уолли. Это — единственный способ, выбирать не приходится. — Джа пойдет к нему. У меня есть для него работа. Если он хорошо справится с ней, то получит любую награду, какая только в моей власти.

— Вы возьмете новичка в подопечные? — воскликнул его вассал, который и сам только час назад был почти что новичком.

— Если он этого захочет, — улыбнулся Уолли. — Но на следующей неделе тебе предстоит стать Четвертым, ты помнишь об этом? Если ты хорошенько потренируешься, то сегодня мы присвоим тебе третий ранг. А он пусть будет твоим подопечным, я не против. Если, конечно, оба они останутся живы.

* * *

Вид Нанджи послужил причиной многочисленных безмолвных усмешек за обедом.

— Седьмого явно вывел из себя его ни на что не способный подопечный. И только самые внимательные могли заметить, что и у самого светлейшего Шонсу тоже хватает порезов и ран и что его жертва непонятно чему идиотски усмехается.

Светлейший Шонсу в тот день проявил себя как требовательный гость. Он опять послал за портным и сапожником. Пришел целитель Динартура и нашел, что по поводу состояния ног светлейшего следует созвать консилиум; кроме того, он получил секретное сообщение, которое должен был передать своему дяде. Позвали также массажиста. Заходили жрецы, они приносили какие-то таинственные свертки. Светлейший Шонсу решил купить седло и послал за седельником. Он захотел послушать музыку, и поэтому всю вторую половину дня в его покоях играли музыканты. Он пожелал, чтобы его рабыня сшила себе новые платья, и появились торговцы тканями с рулонами шелка. Он также принимал ванну — не один, а целых два раза, — и причиной тому была, несомненно, жестокая жара. И наконец, уже вечером, из своей оружейной пришел светлейший Атиналани, ведя за собой двух младших помощников. В переносных ящиках они несли множество мечей. Если Тарру следил за всей этой бессмысленной деятельностью, то на правильную мысль о том, что происходит, его мог навести только этот, последний посетитель. Но к тому времени все, что должно было произойти, уже произошло.

Перед самым заходом солнца невыносимая жара разразилась мощной грозой. С потемневшего неба обрушилась лавина дождя. Над шпилями храма взвивались лиловые молнии. Золотое покрытие превращало эти шпили в хорошие громоотводы, а благодаря некоторым божественным элементам дизайна они и заземлены были неплохо.

Уолли и Нанджи наблюдали за грозой из своих королевских апартаментов, и раскаты грома казались им ударами по голове, от которых сильно звенит в ушах.

— Боги разгневаны, мой повелитель, — сказал Нанджи с беспокойством.

— Нет, вряд ли. Я думаю, они просто громко смеются.

Вечернее собрание в тот день началось позднее, чем обычно: ждали, пока кончится дождь; ночь была восхитительно прохладной, и потрескивающие факелы отражались в каменных плитах пола. Когда в салоне появился благородный гость, все глаза обратились к нему. Стараясь не подавать вида, Уолли с любопытством наблюдал, как воины бросают на него озадаченные взгляды, пытаясь понять, что же изменилось, а потом в удивлении восклицают да так и остаются стоять с раскрытыми ртами.

Причиной этому изумлению был не побитый вид его подопечного и не гибкая фигура рабыни в голубом платье, украшенном на левой груди серебряным грифоном, — на половине женщин были сегодня такие же платья, которые теперь стали называть «шонсу». Нет, все внимание было обращено на самого светлейшего и на его пустые ножны.

Светлейший Шонсу оставил свой меч у входа.

Тарру не было, но трое Пятых сейчас же предприняли попытку незаметно пробраться в вестибюль. И дряхлый однорукий слуга представил им тот меч, который сдал ему светлейший. Наверно, они узнали этот клинок — жалкая пародия на оружие, железная чушка, которой не остановишь даже нападающего кролика.

Меч подвергся тщательной проверке.

Впрочем, как и его владелец.

Ваш ход, достопочтенный Тарру.

Разведка Хонакуры работала успешно, и поэтому на следующее утро он приветствовал Уолли многочисленными беззубыми улыбками и восторженным размахиванием рук. В затененном дворике было сыро и прохладно, на зеленых листьях алмазами мерцали капли. В воздухе стоял цветочный аромат.

— Я говорил, что не стоит недооценивать избранника Богини! — сказал он, доставая глиняную бутылку, покрытую толстым слоем пыли. — Это, светлейший, последняя бутылка превосходнейшего вина, восемьдесят девятый плон. Я открываю ее, чтобы отпраздновать вашу победу!

— Это еще не победа! — возразил Уолли, усаживаясь на уже знакомый табурет. — Но я выиграл время, которое мне так необходимо.

— Удар, но еще не окончательный? — спросил Хонакура, все так же улыбаясь.

— Я правильно понимаю? — Поставив бутылку на маленький столик, он пытался срезать ножом восковую печать. — Вы очень напугали моего племянника, он решил, что демон опять вернулся. Я тоже встревожился, светлейший. Когда Динартура сказал, чтобы к вам послали жрецов с длинными свертками, я решил, что вы собираетесь передать меч мне, и никак не мог придумать, где бы его можно было спрятать. А потом в этих свертках ничего не оказалось… — Старик опять засмеялся, брызгая слюной. — Вот! — Он налил вина.

Уолли взял хрустальную чашу, понюхал, сделал глоток, похвалил. Вино было совсем неплохое, оно слегка напоминало слабый мускат.

— Они провели у вас обыск? — спросил Хонакура.

— Судя по виду комнаты, по крайней мере четыре раза, — ответил Уолли.

— Я послал за Конингу и устроил настоящую бурю. Мне вспороли перину! Там повсюду летали перья.

Старый жрец чуть не подавился вином.

— И что же сказал господин Конингу?