Будь моей - Джоанна Линдсей

Штефан, должно быть, почувствовал эту настороженность, а может, настолько привык вызывать ее в собеседнике, что уже автоматически сводил процесс взаимного представления к нескольким словам. Он вынул ее руку из кармана и поцеловал костяшки пальцев со словами:

— Я надеюсь, скоро приветствовать вас, Александра, как члена нашей семьи. А теперь мне пора возвращаться во дворец, но перед этим я хотел бы посмотреть ваших жеребцов. Я полагаю, они вернулись вместе с вами?

Александра ограничилась кивком, и, наградив ее на прощание улыбкой, Штефан направился к загонам, где выхаживали жеребцов после быстрой скачки. Король уходил, а она не сводила с него глаз, чувствуя неловкость оттого, что, он, пожалуй, мог бы ей понравиться, если бы она позволила себе это. И только через некоторое время до нее дошло, что Василий остался здесь.

Александра предпочла бы, чтобы он последовал за королем. Сейчас его общество стесняло ее — хотя, с другой стороны, когда было иначе? Дело осложнялось тем, что Алин случайно подслушала их разговор, и теперь не знала, как быть.

Оказывается, граф солгал, когда говорил о продаже ее лошадей. Он скрыл от нее свое восхищение и притворился, что вовсе не такой же любитель и знаток лошадей, как Лазарь. Не потому ли, что догадывался, как сложно будет ей возненавидеть человека, любящего лошадей так же, как она сама?

Александра не собиралась признаваться в том, что подслушивала их. Ей требовалось время, чтобы разобраться в его мотивах, и подумать, как вести себя, если вдруг ее сведения о графе окажутся в той или иной степени неверными. Кроме того, она была чрезвычайно встревожена тем трепетным восторгом, который ощутила, когда услышала, как Василий назвал ее «моя Алин».

Отказавшись разбираться в своих чувствах, Александра заключила, что испытывать полное презрение было куда проще.

— Придется тебе покопаться в своих ящиках и найти одно из тех платьев, которых, как ты сказала, у тебя полно. Ты наденешь его сегодня, — сообщил Василий.

— Нет, это невозможно. Передай мои извинения…

— Алин, ты пойдешь. Ты не вправе отказаться от приглашения королевы, так же как и от приглашения короля. Даже тебе следовало бы это знать.

И снова она не попалась на удочку, хотя его снисходительный тон только усиливал соблазн:

— Твоя мать решила со мной заниматься по утрам всякой чепухой, поэтому я не могу тратить время на визиты. Можешь так и сказать своей королеве.

— Нет, я не буду ей ничего говорить. А как вы побеседовали с моей матерью? Ты вспылила?

— Нет, я была достаточно мила, чтобы насмешить ее, хотя не знаю, надолго ли хватит моего терпения. Но пока она считает, что достигла некоторого успеха.

— И это правда? Александра фыркнула:

— А ты как думаешь?

Василий улыбнулся:

— Я думаю, ты будешь делать, что захочешь, невзирая на все благие советы. Но только не сегодня. Будь готова к двум часам, Алин, и оденься, как полагается. Мы поедем в моем экипаже. , — Нет…

— Иначе тебя отведут королевские солдаты.

Александра пошла на компромисс. Она была готова к назначенному часу, зато надела свой обычный костюм, а для Василия придумала правдоподобное объяснение и надеялась, что сумеет его убедить. Как только граф появился, она, не дожидаясь, пока его лицо станет совсем уж мрачным, сама пошла в атаку.

— Это все ты виноват. Петровский, — говорила Алин намеренно укоризненным тоном. — У меня не было времени как следует уложить вещи, и неудивительно, что все мои платья испорчены. Даже твоя мать возмутилась, когда я рассказала, как ты торопил меня и оставил на сборы всего одну ночь. Ты должен обеспечить меня новым гардеробом.

Та часть ее речи, когда Алин упомянула, что пожаловалась графине, была секретной и специально разработанной тактикой, и она достигла цели. — Василий покраснел. Как же он не подумал, что прямота Александры дойдет до такой степени, что его возмутительное поведение во время поездки тоже откроется?

Если бы она действовала сознательно, то запросто перетянула бы Марию на свою сторону, и, если бы это произошла, он оказался бы вне игры.

Нет, Александра, по-видимому, хотела другого. Поэтому Василий откликнулся только на ее требование по поводу одежды:

— Если ты думала, что я начну упираться и откажусь купить тебе все необходимое, должен тебя разочаровать. Для меня это будет удовольствием. Что же касается сегодняшнего визита, может быть, у моей матери найдется что-нибудь подходящее для тебя?..

Ее брови поползли вверх, и Василий поспешил извиниться:

— Нет-нет, я думаю, ваши размеры не совпадают.

Потом он взял себя в руки и огрызнулся:

— Черт возьми, Алин! Чему ты радуешься? Ты все равно поедешь во дворец, королева уже ждет тебя.

— Я так и думала.

— А если ты хотела опозорить меня, то ошиблась! — воскликнул он, увлекая ее на улицу. — Зато тебе будет стыдно, потому что все будут пялиться на твой дурацкий балахон. А что касается меня, то мне ты нравишься в любой одежде.

Василий не собирался этого говорить и сам удивился, как у него вырвались эти слова. И так как Алин, казалось, была смущена этим признанием больше чем он сам, до самого дворца они молчали.

Правда, путь был недолгим: резиденция короля находилась всего в нескольких кварталах.

. Александре приходилось бывать на приемах в царских апартаментах в Санкт-Петербурге, но она оказалась неподготовленной к кардинской роскоши.

Трехэтажный дворец занимал целую площадь, и на одних только статуях и рамах картин, было больше золотой чеканки, чем Александра могла вообразить. Мраморный пол, украшенные бархатными и шелковыми портьерами окна, огромные многоярусные светильники из чистого хрусталя — во всем чувствовалась спокойная элегантность и отменный вкус, вопреки русской тяге к кричащей роскоши и великолепию.

Все было бы не так уж скверно, если бы бесконечные переходы и коридоры оказались пустыми, но куда там!

Кроме слуг в ливреях, стоящих у каждой двери, повсюду толпились бесчисленные придворные: они входили и выходили, собирались группами и болтали, все разряженные в пух и перья, все в самых изысканных туалетах; И, как казалось Александре, каждый провожал ее глазами с жадным любопытством или неприкрытым презрением.

Но и это было бы еще ничего, если бы дамы с такой радостью не приветствовали Василия. А многие из них вели себя с той недопустимой фамильярностью, которая свидетельствовала об их весьма близких отношениях в прошлом. Поначалу Александра еще кое-как сдерживалась, потому что граф быстро избавлялся от своих поклонниц, говоря, что они спешат к королеве, но когда очередная дама сделала явную попытку задержать Василия, Александра вклинилась между ними со словами:

— Он скоро женится, мадам; Не могу запретить вам разговаривать, но советую отныне держать руки подальше от графа, какими бы достойными ни были ваши намерения.