Русская елка. История, мифология, литература - Елена Владимировна Душечкина

бытовая, другая политическая (имеется в виду отмена ограничений для детей-лишенцев и нетрудящихся при поступлении в вузы и техникумы. — Е. Д.). Разрешена и даже рекомендована елка, и везде, повсюду — елочный энтузиазм, елочная вакханалия. В срочном, срочнейшем порядке мастерятся украшения, в «Детском мире» за ними густые очереди, в магазинных витринах сверкают отлично убранные елки, повсюду веселые разговоры на соответствующие темы — прекрасно! [см.: {417}: 28]

Известный литературовед В. С. Баевский, которому в 1935 году было шесть лет, рассказывал мне, как обрадовалась возвращению елки его мать, детский врач С. И. Кессель, как она начала вспоминать и рассказывать сыну о елках своего детства и тут же приступила к изготовлению елочных игрушек, как была устроена елка в его детском саду и как перед праздником им, детям, никогда не знавшим елки, воспитательницы рассказывали об этом обычае.

Елка оказалась «востребованной» в качестве одной из иллюстраций к знаменитой формуле: «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!». «Старый мир чтил стариков, как свое прошлое, а советская власть чтит и лелеет детей, как свое будущее» [см.: {375}: 208]. Об этом событии в жизни страны помнят многие мемуаристы:

Вероятно, в тот же год была разрешена (вместо «религиозной» рождественской) новогодняя елка для трудящихся семей. Кончились рождественские затемнения окон! Обычай зажигать елку двинулся от интеллигенции в рабочие семьи — и началось безудержное вырубание молодого елового леса, пока для этого не стали выделять специальные плантации [см.: {131}: 289].

А. Л. Войтоловская, работавшая в середине 1930‐х годов в Новгородском пединституте, рассказывает об устройстве елки для студентов в начале 1936 года:

На зимние каникулы приехала мама… За несколько дней ей удалось организовать чудесную елку и самодеятельность студентов… [см.: {81}: 42]

Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром разрешило демонстрацию «для всякой аудитории» в течение всего 1936 года киноочерка «С Новым годом», в котором были отражены «важнейшие события минувшего 1935 года», в том числе и разрешенная елка [см.: {368}: 9].

Новогодняя елка: Игры. Хороводы. Пляски… Плакат. [Худож.] Б. Б.; Колонный зал Дома Союзов. [Б. м.]: Литография МОСПС, [1937]. РГБ

Следующий, 1937 год советский народ, уже забыв о запрете на елку, встречал с «зеленой красавицей», не подозревая, чтó готовит наступающий год многим из веселящихся возле наряженного и светящегося дерева. Так, Р. Д. Орлова вспоминает:

У нас встречали Новый, тридцать седьмой год с шуточными стихами, вином, елкой, весельем и глубокой убежденностью: мы живем в прекраснейшем из миров. Новый год олицетворялся самой миниатюрной из наших девочек — Ханкой Ганецкой. Саша (Александр Галич. — Е. Д.) внес ее на руках, завернутую в одеяло, к пиршественному столу… Кто мог предвидеть, что Ханке предстоит пережить смерть мужа, что ее отца и брата расстреляют, мать посадят, а еще через год она сама пойдет по этапу… [см.: {311}: 326]

В эти же предвоенные годы проходили и другие, мало кому известные елки. Об одной из них сохранился рассказ Агнессы Мироновой-Король, жены крупного работника НКВД С. Н. Миронова. Накануне 1939 года Миронов удостоился великой чести быть приглашенным с женой на встречу Нового года в Кремль. Рассказчица со свойственной ей непосредственностью передает подробности этого события (которое, как она полагала, сыграло роковую роль в жизни ее мужа):

Большой двухсветный зал Кремлевского дворца. Сейчас я вам нарисую план — как стояли столы, где была елка и где кто сидел.

Среди зала большая пышная елка, связанная из трех елей. Сталин в глубине зала за широким столом. Напротив Сталина за тем же столом — жена Молотова Жемчужина и другие партийные дамы, все в синих костюмах и платьях, только оттенки разные. Слуги обносили нас — один икру, другой осетрину, третий горячие шашлыки и еще что-то. Блюда были изысканны, разнообразны… Столы уставлены винами… Мы сидели с Сережей за боковым столом слева; если смотреть на схему так, как я вам начертила, вот тут, у самой елки. Место наше — в середине зала и не очень далеко от Сталина — указывало на наше положение: тут тщательно соблюдали субординацию. Если нам определили такое место, значит, мы в фаворе [см.: {526}: 126].

В этом драматическом рассказе «связанная из трех елей елка» выполняет роль ориентира: Агнесса с мужем сидели «у самой елки»; «вход был за елкой»; «и вот Берия поравнялся с елкой…» и, увидев Миронова, «индифферентно прошел мимо». Агнессу, которая встретилась с Берией глазами, «как ударило, точнее все во мне словно сжалось» [см.: {526}: 126]. Этот новогодний инцидент, по ее мнению, и решил судьбу ее мужа, одного из людей Ежова, с которыми Берия решил расправиться: на шестой день наступившего года, 6 января, Миронов был арестован, а через год расстрелян [см.: {334}: 301–302].

Разрешенная властями елка как будто бы утрачивала свою легендарную способность охранять и спасать людей.

Легенда о человеке, подарившем елку советским детям

Передо мной лежит разворот газеты «Правда» за 28 декабря 1935 года. На нем помещен вполне ординарный для тех лет материал: левая страница целиком занята докладом С. С. Лобова на пленуме ЦК ВКП(б) о вопросах лесной промышленности в связи со стахановским движением; на большей части правой страницы — окончание доклада Лобова; внизу слева — статья А. Розенгольца «Советский торговый флот растет и крепнет»; в правом нижнем углу — телеграмма делегации американских армян, адресованная тов. Калинину. Американские армяне сообщают «всесоюзному старосте», что они «покидают территорию СССР с незабываемыми прекрасными воспоминаниями», благодарят за гостеприимство и выражают «глубокое чувство удовлетворения от того, что увидели». В середине, чуть-чуть сбоку, — совсем небольшая заметка, едва занимающая шестнадцатую часть страницы: «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!» И короткая подпись внизу: П. Постышев. Приведу этот текст полностью:

В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев.

Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые» загибщики ославили это детское развлечение, как буржуазную затею.

Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионер-работники должны под новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах,