Эшли Белл - Дин Кунц

– И в чем смысл игры? – спросила Биби. – Где Эшли Белл? Что с ней собираются сделать?

Круглое дружелюбное лицо Чаба расплылось в обаятельной улыбке.

– Вам не нужно это знать.

– Нет, нужно. Меня хотят убить.

– И это им удастся, – заверил ее мужчина. – Ради сохранения тайны они убьют вас шестью разными способами.

– Какой тайны?

Мужчина лишь усмехнулся. Биби навела на него пистолет. Продолжая улыбаться, он спрятал свое оружие.

– Вы не сможете хладнокровно убить человека.

– Нет, смогу.

Кой отрицательно покачал головой.

– Моя интуиция копа меня не обманывает. В любом случае я скорее умру, чем что-либо расскажу вам.

Биби опустила пистолет.

– Эшли еще ребенок. Сколько ей? Двенадцать? Тринадцать? Зачем ей умирать?

Мужчина пожал плечами.

– А зачем люди вообще умирают? Кое-кто говорит, что мы никогда этого не узнаем. Для богов мы подобны мухам, которых дети убивают в жаркий летний день.

Она возненавидела его за нарочитое равнодушие.

– Что же вы за мерзавец?

Он вновь улыбнулся.

– Такой, каким вы хотите меня видеть, мисс Блэр.

Когда он уже собирался от нее отвернуться, Биби спросила:

– Вы с ним, с Терезином?

Тупое безразличие его глаз на секунду сменилось колючим блеском. Мужчина вновь повернулся к Биби.

– С этим злобным, фашиствующим паскудой и его тайной нацистской сектой? Мисс Блэр, не заставляйте меня желать вашей смерти. Я его презираю.

– Ну, тогда враг моего врага…

– Все равно мне враг. Примите как данность то, что вы легкая добыча. Когда Терезин был еще подростком, его можно было сравнить с собакой. Теперь пес окончательно одичал. Сейчас Терезин превратился в волка. Он похож и в то же время не похож на других волков. Он всегда бежит во главе стаи. Он мечтает вернуть мир обратно, в эпоху молодости этого самого мира. Его идеал – общество стаи. Рано или поздно они до вас доберутся. Вы считаете их сектой. Что ж, они и впрямь похожи на секту, но куда сильнее и больше, чем вам кажется. Их много, этих тараканов, и у них нет недостатка в средствах.

Мужчина вышел из викторианской гостиной. Биби последовала за ним, однако внезапно остановилась, заподозрив, что сейчас Чаб Кой дал ей подсказку, которую она просто не поняла. Не оставил ли он ей кончик нити? Если она начнет разматывать эту нить на катушке, то сможет разобраться в тайне, окружающей ее, размотает все составляющие этого безумного заговора. Девушка застыла рядом с трупом посреди цветастой викторианской обстановки, глядя, но не видя, вслушиваясь в воспроизводимый в ее памяти разговор, но, кажется, ничего не слыша…

67. Время немного расслабиться

Если Чаб Кой и оставил ей путеводную нить, Биби все равно не смогла найти ее на третьем этаже или вспомнить разговор достаточно ярко, чтобы разглядеть и выудить кончик нити. Сбитая с толку и рассерженная на саму себя, девушка положила в карман выкидной нож Сейнт-Круа. Она схватила декоративную подушку с дивана, расстегнула молнию на отделанной бахромой наволочке, вытряхнула оттуда подушку, а саму наволочку надела на правую руку, словно перчатку. Возвращаясь тем же путем через дом, Биби пыталась вспомнить все то, чего касались ее руки. Она останавливалась и тщательно вытирала предметы, уничтожая отпечатки пальцев, которые могли остаться на них.

Если Биби обвинят в убийстве Соланж Сейнт-Круа, это поставит точку на всех ее поисках Эшли Белл. С таким же успехом Терезин мог бы убить ее. А если приехавший за ней полицейский один из плохих людей, он всегда может сказать, что она оказывала сопротивление, вне зависимости от того, будет ли Биби на самом деле сопротивляться. Тогда ее ждет пуля в голову.

Девушка задумалась над тем, в кого превратится, оставшись в живых. Паранойя теперь у нее в крови. Она подобна вирусной инфекции. Не исключено, что болезнь неизлечима. Биби уже рисовала себе свое будущее в тисках агорафобии вкупе с социофобией, при которых человек страшится открытых пространств и людей, не в состоянии покинуть пределов собственной квартиры, живет за дверями, запертыми на замки, и опущенными жалюзи.

– Да пошло оно, – идя по гостиной, промолвила Биби.

В кухне, на круглом столике, стояла большая женская сумка от известного дизайнера. Когда Биби сюда проникла, сумки на этом месте не было. Должно быть, ее оставила здесь Сейнт-Круа, вошедшая из гаража в дом через расколошмаченную дверь. Нельзя не отдать должное храбрости профессорши. Она сама направилась на поиски взломщика, хотя, как подсказывала Биби интуиция, покойная знала, на кого охотится. Девушка взяла сумку и продолжила вытирать отпечатки пальцев в гараже, где теперь стоял «мерседес» мертвой женщины. Мотор слегка потрескивал, остывая.

Биби распахнула сумочку Сейнт-Круа. Как она и надеялась, там лежал смартфон. Она позвонит своему отцу. Если плохие люди прослушивают телефон Мэрфи, они не накроют ее мобильник.

Он ответил после второго гудка.

– Алло, это Мэрфи.

– Привет, папа.

– Биби! Мы тебе все утро звоним.

– Я не отвечала на звонки.

– Даже на звонки родителей? Что случилось?

– Ничего не случилось. Все в порядке.

– По твоему голосу так не скажешь.

– Не волнуйся за меня, пап. Два дня назад я умирала. Теперь мне нужно время, чтобы немного прийти в себя.

– Можешь мне не рассказывать. Все утро я то улыбаюсь, словно пес, то вот-вот готов расплакаться.

Заслышав, как голос отца вздрогнул от переизбытка эмоций, Биби сказала:

– Папа, не надо меня оплакивать.

– Я тебя очень люблю, дорогая.

– Я тебя тоже люблю, но… я спешу. У меня есть желание проехаться вдоль побережья, найти хорошее местечко и немного расслабиться.

– Вижу, тебе надо немного остыть.

– Вот именно. Я поеду в Карлсбад или Ла-Хойю… точно не знаю. Когда найду себе мотель, позвоню. Извини, что утром не вернула мамин «БМВ».

– Из-за этого мы и начали волноваться, но ничего страшного, детка. Мы сами заедем за машиной. Кстати, как там у вас вчера с Калидой?

– Интересно, – ответила Биби. – Мы об этом поговорим, но позже, когда я вернусь.

Ее подмывало задать вопрос о серебряной мисочке с буквами в его офисе, об упаковке с иглами и о куске белой хлопчатобумажной ткани, испачканной кровавыми пятнами, но она не знала, куда может завести ее этот вопрос, поэтому смолчала. Биби не станет сомневаться в своих родителях. Она просто не может. В трудные времена потрясений, которые на поверку часто оказываются не такими уж страшными, так как в дневном свете ретроспективного взгляда на прошедшие события все видится четче и яснее, человеку нужны люди, а также истины, сомневаться в надежности и верности которых нет ни малейшего повода. Биби знала о слабых местах своих родителей. Они были не особо взрослыми, между тем их легко можно было простить. Опираясь на собственный опыт, девушка верила в то, что коль уж в этом мире и есть кто-нибудь, на кого она может всецело положиться, так это ее родители. Если она вдруг обнаружит, что Нэнси и Мэрфи не такие, как кажутся, это знание опустошит ее. Люди часто злоупотребляют выражением «разбить сердце», но в ее случае оно будет соответствовать ядовитой сущности того, что с ней произойдет.