Беременна по приказу - Лилия Викторовна Тимофеева

развод. Ты просто посадил за одну парту того, кто хорошо учится, и того, кто не очень. Конечно, списать у соседа – раз плюнуть. Но варианты-то разные! И только к утру до меня дошло: когда ты задания раздавал, на одну парту один и тот же вариант выкладывал. Все же пересажены были, разве можно вот так сразу разобраться, кто какой вариант пишет… Но я догадалась. Ладно, ругать вас не стану. Сама виновата, на поводу у детей пошла. И даже полученные оценки в журнал выставлю. Но ты, Хитрецов, честно признайся, зачем Злюкову цветами на последней парте завалил? Это что, энергия любви?

– Нет, это я энергию зла нейтрализовал, – улыбнулся Витя. – Злюкина, она ведь вредная, ну то есть принципиальная. Тут же бы всё поняла и наябедничала…

Хитрецов закончил свой рассказ и посмотрел на меня вопросительно: получит за свой фэн-шуй или пронесет? Наказывать я его не стану. Несколько секунд молча смотрю на него, а потом заявляю:

– Витя, знаешь, мне твой магический стиль обучения понравился. И Тамаре Степановне тоже. Она даже решила продолжить преподавать математику в твоем же духе.

– Да, Хитрецов, – подтверждает математичка, достает из сумки папку, на которой написано: «Заговоры на удачу». – Вот, раздай всем.

Витя открывает папку, на его хитрой мордашке настоящий ужас.

– Тамара Степановна! Так это же обычные правила и формулы…

– Можно и так сказать. Но тем, кто выучит – будут счастье и удача, а тем, кто нет… Ну, в общем, ты понял, Хитрецов. Объясни это и своим одноклассникам, потому что завтра контрольная!

– А я лично прослежу за результатами, – предупреждаю я. – И если хоть одна двойка в классе будет, никакой вам фэн-шуй не поможет.

Хитрецов и Тамара Степановна уходят из кабинета. Я заглядываю к Лене, она еще занята. У меня тоже дела. Звонит Кристиан, мне, как компаньону, теперь приходится сопровождать его. Мы ездим по разным инстанциям не один час. Когда я возвращаюсь в гимназию, Кнопки уже нет. Рабочий день закончился, ушла домой.

Вечером я все-таки не выдерживаю, набираю ее номер. Ни на что особо не надеюсь, но Лена берет трубку. Правда разговаривает неприветливо:

– Никита Никитович, я занята, готовлюсь к походу.

– Очень рад, что ты с нами идешь. А звоню, потому что ты хотела предъявить какое-то доказательство якобы моей измены. Ну, так что это?

– А не будет ничего! – вдруг заявляет Лена. – Не хочу я никому ничего доказывать. Я знаю, что ты меня предал, и этого достаточно.

– Достаточно для чего, Кнопка? Для того, чтобы порвать со мной? А может, нет никакого доказательства, и я просто тебе не нужен?

– Думай что хочешь, Никита, но связывать свою судьбу с тобой я не стану.

– Это точно, Лена?

– Точно.

– А обо мне ты подумала? Я… понимаешь, Лен, я тебя не просто люблю, я без тебя жить не смогу…

В ответ короткие гудки.

Елена

Ура! Я иду в поход. Точнее, еду. В заказанном для гимназии автобусе, который доставит нас за город. Никита хотел, чтобы я сидела рядом с ним, возле водителя. Но я устроилась на заднем сиденье, вокруг одни девчонки. Заваливают меня вопросами.

– Елена Борисовна, а правда, что вы с Кит Китычем расстались?

– Свадьбы не будет? Совсем?

– Может, вы еще передумаете? Кит Китыч классный!

Я грустно вздыхаю, это действительно так.

– И такой добрый.

Ага, особенно к представительницам семейства утиных! Конечно, это я думаю, это я вслух не произношу.

– И такой сильный!

Естественно, утку-пароход ростом за 170 на руках способен носить.

– Эх, жаль, что мне всего семнадцать, а не двадцать пять! – восклицает одна девчушка. – А то бы я точно за него замуж вышла.

Мне становится смешно.

– Ниночка, радуйся, что тебе всего семнадцать. А двадцать пять еще будет.

– А правда, что Никита Никитович без вас жить не может?

Я густо краснею, тут сама виновата. Утром, когда собирались возле гимназии, мне устроила допрос крёстная. Она тоже отправилась с нами в поход, потому что тётя Галя за любой кипиш кроме голодовки. Вот тогда я с дури и брякнула: «Тёть Галь, он связь с уткой упорно отрицает и даже заявил, что жить без меня не может». Брякнула на эмоциях, поэтому, возможно, излишне громко. В общем, старшеклассники мои последние слова услышали и конечно же всё излишне драматизировали. Подозреваю, что в их глазах я жестокая и бессердечная, а Китёныш – влюбленный герой.

Но девчоночьи разговоры всё же дают свой результат. Я задумываюсь, вспоминаю вчерашний вечер и слова Никиты: «Кнопка, я не могу без тебя жить!» Серьёзное заявление, трогающее душу. Вот только можно ли верить человеку, меня предавшему и умеющему так откровенно, так нагло врать? Он, видите ли, никогда не целовался с Виолеттой. Был момент, когда я даже хотела ему фотку под нос сунуть, но телефон дома забыла. А потом уже перехотела! Да я вообще не знаю, что я хочу. Настроение меняется каждую минуту. То реветь хочется, то хохотать. Вот и сейчас настроение испортилось, говорю девчонками сухо:

– Сама разберусь в своих отношениях.

Я отворачиваюсь к окну и очень хочу, чтобы от меня отстали. Решаю позвонить маме. Та отвечает не сразу, голос запыхавшийся.

– Мам, ты была занята? Извини, если ты готовила, а я отвлекла…

– Да, занята, но я не готовлю, Кнопка. Я гвоздь забиваю!

– Зачем и куда?

– Куда? В старую деревянную дверь темнушки.

– А зачем там гвоздь?

– Он там вообще ни к чему. Это я тренируюсь. На всякий случай. Вдруг и твой отец окажется… полигамным, тогда я его пинком под одно место, а сама и без мужика не пропаду.

Я улыбнулась, мама, когда злится на папу, сразу начинает «учиться» мужской работе. Она уже портила ламинат шуруповертом, заливала окно монтажной пеной, решив, что дует, даже пыталась один раз вооружиться перфоратором, но папа сумел вовремя перехватить серьезный инструмент.

– Мама, – предупреждаю я, – ты только будь, пожалуйста, осторожнее, по пальцу себя не попади.

Мама как-то очень оптимистично отвечает:

– А вот и не попаду!

– Ты уверена, что такая меткая? А если врежешь?

– Не врежу!

– Пальчик поломаешь, маникюр испортишь. Плакать будешь, я переживаю.

– Не переживай, дочка. Я по пальцу не попаду, и маникюр не испорчу, и реветь не буду. Зачем мне реветь? Гвоздик-то папа держит!

Я мысленно желаю отцу остаться целым и невредимым. Знаю, что у него реакция просто молниеносная, потому и спокойна. Завершаю разговор и прислушиваюсь к девчонкам. И тут же снова отворачиваюсь к окну, даже прикрываю рот рукой,