Выжечь огнем - Дэвид Вебер

общесистемная связь. Лучшая оценка - Что там на данный момент, Юсуф?

Телохранитель взглянул на свой унилинк.

- Чуть более трехсот двадцати миллионов уже настроены на прослушивание "говорящих голов". Это значительно возрастет, как только мероприятие действительно начнется и она выйдет в прямой эфир.

- Срань господня, - глаза Кэти были очень широко раскрыты.

- Как я уже сказала, я надеюсь, что ты подготовила свою речь, - сказала Фанни, и эти глаза сразу же сузились.

- Мои речи всегда готовы.

Офис командующего флотом

Здание Адмиралтейства

Город Старый Чикаго

Солнечная система

Уинстон Кингсфорд перевел взгляд с экрана HD на своего нового директора - на самом деле настолько нового, что он еще не был приведен к присяге - разведки флота.

- Вы когда-нибудь раньше видели, как она говорит? - спросил он, кивая головой в сторону HD, где Кэти Монтень говорила почти двадцать минут, и Чарлз Гэннон кивнул.

- Довольно много раз на записях и дважды лично.

- Вы видели ее лично? Где?

- На Солдатском поле - где же еще? Она довольно часто выступала там, когда жила здесь в изгнании.

Кингсфорд покачал головой жестом, граничащим с недоверием.

- Чак, мне трудно представить тебя под землей, слушающим речь радикального поджигателя в этом месте. Солдатское поле - это сколько... двести метров под землей?

- Не так глубоко. - Гэннон пожал плечами. - Больше сотни, и найти его нетрудно, если у вас есть проводник. И у меня было любое число на выбор. Ни один аспирант в моей области не стоит и ломаного гроша, если он или она не пробрались на Солдатское поле, чтобы послушать радикальные речи - не говоря уже о том, чтобы попробовать кофе, чаи и... другие вещества, о точной природе которых я расскажу позже, во множестве магазинов в Старом квартале. Мне все равно не нужны были гиды, так как я сам провел несколько лет в качестве аспиранта в Чикагском университете.

Он посмотрел вниз и подергал рукав своей куртки, чтобы подчеркнуть заплаты на локтях.

- Однако после того, как я стал респектабельным преподавателем, я всегда надевал один из этих нарядов, когда отваживался выйти в свет.

- Защитная окраска? - Кингсфорд улыбнулся.

- Вообще-то, реклама. Лучшие аспиранты не считают ни одного профессора в моей области стоящим выеденного яйца, если он время от времени не появляется сам. И Монтень всегда была самой большой приманкой.

- Я могу понять почему. - Кингсфорд снова посмотрел на HD. - Она совсем не такая, как я ожидал.

- Люди - ну, приличный класс людей - всегда удивляются, когда слышат, как говорит Монтень. У нее такая яркая политическая репутация, что они ожидают какой-нибудь пронзительной, чрезмерно громкой речи, подстрекательницы толпы. Вместо этого...

Он кивнул в сторону фигуры женщины на подиуме в амфитеатре Манделбаума.

- Вместо этого они получают спокойное, методичное изложение точки зрения, которая вызывает у них дискомфорт, а не презрение, потому что она так тщательно и досконально аргументирована - и обычно это не то, что они хотят услышать.

- Ты говоришь так, как будто восхищаешься ею.

- Монтень честна, и она ставит принципы выше любых личных амбиций, которые у нее могут быть. Ну, честно говоря, у кого-то с ее деньгами нет никаких причин для такого рода амбиций, но вы знаете политическое животное даже лучше, чем я. Девяносто процентов из них полностью подпитываются эгоизмом и нарциссизмом, и это самое далекое от ее мотивов, что только можно себе представить. Так что, да, я действительно восхищаюсь ею - уважение было бы лучшим словом. На самом деле, совсем немалое, какие бы разногласия у меня с ней ни были. Их, кстати, не так много, как вы можете подумать. Я соглашался с ней десятилетиями - не годами, Уинстон; десятилетиями - по вопросу генетического рабства и мерзости "Рабсилы Инкорпорейтед".

Выражение лица директора было не совсем хмурым, но близким к этому.

- Я в этом не сомневаюсь. Но эта женщина в течение тех же десятилетий общалась - до сих пор общается! - с террористами. - Он сделал рукой махающий жест вниз. - И, пожалуйста, избавьте меня от старой поговорки о том, что террорист одного человека является борцом за свободу другого человека. Я признаю, что в этом есть доля правды, но не ждите, что я одобрю их тактику. Я не могу вспомнить ни одного офицера во флоте Солнечной Лиги, который когда-либо пробирался в личные покои заместителя министра внутренних дел, перерезал ему горло, а затем снял голову статуи и заменил ее отрубленной.

- Ах, да. - Гэннон улыбнулся. - Один из самых печально известных подвигов Джереми Экс. Было бы невежливо с моей стороны указать на то, что террористы оставили не только голову заместителя министра Албескью, но и его правую руку? Держал в руках чип, на котором были любовно записаны сексуальные подвиги заместителя министра... выдающимися из них было жестокое обращение с детьми-рабынями.

- Альбескью был свиньей, - сказал Кингсфорд с отвращением в голосе. - Это все еще не значит...

- Уинстон, оставьте. Вы смотрите на подобные вещи с точки зрения человека, который всю свою сознательную жизнь был флотским офицером. Я пришел беглецом, помните? Судя по виду оттуда - и, черт возьми, по моим более поздним исследованиям - я разработал теорию на этот счет. А именно, различие между настоящим солдатом и грязным, прогнившим террористом, по-видимому, в основном зависит от масштаба убийства. Если вы поражаете своего врага в промышленных масштабах - особенно на расстоянии, - вы отличный парень. Сделай это с близкого расстояния и в розницу, и ты станешь злобным убийцей. Теперь я признаю, что есть террористы и есть другие террористы, и некоторым из них наплевать, сколько невинных прохожих они убивают. В конце концов, они же террористы, верно? Они хотят, чтобы их зверства были настолько заметными, поразительными и ужасающими, насколько это физически возможно. Чем больше количество проклятых тел, тем лучше! Но правда? - Он посмотрел Кингсфорду в глаза и покачал головой. - Одюбон Баллрум всегда был намного осторожнее с "сопутствующим ущербом", чем флот Солнечной лиги, особенно когда мы поддерживали Управление пограничной безопасности, и вы это знаете, Уинстон.

Кингсфорд теперь хмурился, и Гэннон оглянулся на женщину, говорившую в десяти километрах к северу от офиса адмирала.

- Вы можете уволить меня в любое время, когда захотите, адмирал. Но, на мой взгляд, часть моей работы