Наступление Тьмы - Глен Кук

– Дерел, Гжердрам, вы у нас сильно образованные. Его слова вам о чем-нибудь говорят?

Оба отрицательно покачали головами.

– Мы продолжаем собирать информацию, но так толком ничего и не узнали. Общей картины не складывается.

– Если эта штука нам действительно хочет помочь, – произнес Вальтер, – то можно сказать, что мы перехватили инициативу. Она очистит Кавелин от убийц.

– И облегчит твою работу, – невесело улыбнулся Рагнарсон.

– Верно. Существо выловит этих людей, а я наконец смогу целиком заняться своим основным делом. Наблюдать за нашими домашними баламутами.

– Как там Мгла?

– Через неделю будет как новая, – сказал глава шпионов и нежно добавил: – А я так надеялся, что ей удастся остаться в стороне. Похоже, что враги смотрят на это иначе.

– О Шинг считает, что за ней остался должок.

– Знаю. Никто не верит, что чародей способен окончательно отрешиться от дел. Однако нам всем следует сейчас быть особенно осторожными. Когда убийцы поймут, что обречены, они попытаются нанести нам максимально возможный урон.

Вальтер попал в точку. До конца недели Рагнарсон потерял Тома Альтенкирка, командира Королевского Дамхорстерского полка, расквартированного в шести западных провинциях Кавелина. Кроме Тома, погибли три верных сторонника Браги в Совете, а также министр финансов, председатель Совета Седлмейра и с десяток более мелких чиновников и офицеров, потеря которых, однако, не могла не сказаться на эффективности управления государством и войсками. Попытки покушения были совершены против всех соратников Браги. Его старинный друг Драконоборец, командующий легким Мидлендским полком, расположенном в тылах солдат Альтенкирка, установил своего рода рекорд, пережив пять покушений. Но у всех этих событий была и светлая сторона, так как враг истреблял не только сторонников, но и влиятельных противников Браги. Гибли те, кто играл на политической сцене Кавелина наиболее заметные роли.

Многие из арестованных наемных убийц оказались кавелинцами.

Терроризм все-таки постепенно сходил на нет по мере того как Нерожденный притаскивал в темницу одного иностранца за другим. Всего он отловил шестьдесят трех человек. Горстка врагов пыталась было разбежаться по соседним странам, но Рейдачар не оставил их в покое и там. Когда Нерожденному казалось, что его никто не видит, он любил поиграть пленниками, как кошка с мышью.

Кавелин вскоре стал таким мирным и спокойным, каким его никто из ныне живущих не помнил. Когда Рейдачар совершал ночное патрулирование, даже самые отчаянные негодяи старались вести себя прилично, А после того, как перед судом предстала дюжина отпетых главарей преступного мира, мелкая воровская сошка поняла, что наказание стало окончательным, абсолютным и неотвратимым.

Времена наступили тихие, спокойные, но удовлетворения они не приносили. В глубине души все были уверены, что это лишь временная передышка. Рагнарсон отчаянно пытался восстановить систему управления и подготовиться к очередному раунду схватки. Постоянными тренировками вгоняя в пот солдат, маршал ввел военное положение, одновременно убеждая население делать все необходимое по хозяйству и при этом сохранять спокойствие. Одним словом, Браги употребил всю свою волю на то, чтобы укрепить Кавелин как в военном, так и в экономическом отношении.

В это время домой вернулся Майкл Требилкок.

Со времени убийства Туан Хуа Шинсан не имел общепризнанной столицы. Принцы-маги отказывались дважды приклонить голову на одну и ту же подушку. Их жизнь целиком зависела от умения избежать подосланных убийц или существ Ночи.

Центр управления Империи Шинсан находился там, где в данный момент развевалось императорское знамя.

Древний Хуанг Тайн был интеллектуальным сердцем державы. Город был средоточием наиболее почитаемых храмов и самых известных университетов.

Чину очень нравился Хуанг Тайн.

– Здесь масса свободных помещений, – заявлял он. – Половина храмов заброшена.

Они жили в городе целый месяц, восстанавливая силы, израсходованные на бегство домой.

– А я чувствую здесь себя неуютно, – отвечал О Шинг. – Ведь я вырос на границе.

Он не мог точно разобраться в своих ощущениях. Может быть, для него здесь все слишком утонченно и обжито? Похоже на то. Варварский принц среди ловких, изворотливых жрецов и высокоумных профессоров. Кроме того, Хуанг Тайн был отнесен слишком далеко на запад…

Ланг, Ву, Тран, Фенг и другие разделяли его чувства. Обитатели Запада были им не по вкусу.

Однажды, осматривая превращенные ныне в музей и общественный парк дворец и сады Туан Хуа, О Шинг задержался возле одного из многочисленных ораторов, упражняющихся в красноречии на берегу пруда, где плавали золотые рыбки.

– Чин, я не совсем понимаю его диалект. Неужели он назвал тервола «незаконным плодом совокупления темной стороны человека с извращенной формой Истины»?

– Да, Властелин.

– Но…

– Он абсолютно безвреден. – Чин пошептался с сопровождающим их чиновником городской администрации и продолжил: – Пусть разглагольствуют. Силу контролируем мы.

– Они не осмелятся ни на что серьезное, – подхватил Фенг, и из-под его маски послышался короткий ехидный смешок.

– Эти люди называют себя рабами, хотя и имеют свободы больше, чем ученые любой другой страны, – заметил Чин. – Даже в Хэлин-Деймиеле мыслители более сдержанны.

– Полная свобода, – сказал Ву, – не считая того, что они не могут ничего изменить.

О Шинга и Чина удивил тон, каким это было сказано. Сопровождающий их чиновник что-то прошептал на ухо Чину, и тот объявил:

– Перед вами Кин Куо-Лин. Преподаватель истории.

Профессор выкрикивал против ветра слова, обличающие тервола. Он ссылался на собственный опыт и доказывал, что колдуны-военачальники исторически обречены. Его безумный взгляд поймал глаза О Шинга и прочитал в них сочувствие.

«Я неполноценен, – думал О Шинг. – Хром душой так же, как и телом. И душа подобно ноге неизлечима. Однако никого из нас нельзя считать цельным человеком, и таковыми нам стать не дано. Чин, Ву, Фенг принесли цельность своей личности в жертву обуревающим их страстям. Тран, Ланг и я затратили слишком много сил на то, чтобы выжить, в результате наше видение мира сузилось, и борьба за существование стала единственной целью. В этой стране в наше время ни у кого нет шансов подняться над собой и превратиться в полноценную личность».

Некоторым же, как, например, ему, постоянно приходилось существовать в крошечных загонах. И Там вовсе не был убежден, что все решетки его клетки созданы чужими руками.

В конце концов О Шинг решил поднять Императорский Штандарт в Лионтунге. В этом старом городе-часовом восточных краев он чувствовал себя как нельзя лучше. Кроме того, Лионтунг лежал далеко-далеко от западных стран, в сторону которых были обращены жадные взоры одержимых идеей захвата новых земель тервола.