Убийца по прозвищу Англичанин - Дэниел Сильва

Дождь шел стеной в кампо Сан-Рокко. Плохая погода не приглушила настроения большой толпы, собравшейся после концерта в надежде в последний раз увидеть Анну Рольфе. Атмосфера была наэлектризована. После «Трели дьявола» к Анне присоединилась ее давний аккомпаниатор Надина Розенберг, и они сыграли Сонату № 1 для скрипки и рояля Брамса и «Zigeunerweisen»[33]Пабло Сарасате. Последнюю вещь, исполненную на концерте, – демоническое соло Каприччио № 24 Паганини, публика выслушала стоя.

Анна Рольфе не знала о том, что на улице ее ждет толпа. В эту минуту она стояла в галерее за сценой с Закарием Кордони и Фионой Ричардсон. Фиона вела оживленный разговор на немецком по своему мобильному телефону. Анна курила хорошо заслуженную «Житан», стараясь спуститься на землю после исполнения. Она все еще держала в руках скрипку. Старушка Гварнери не подвела ее сегодня. И Анне хотелось, чтобы скрипка подольше оставалась с ней.

Габриель стоял в нескольких футах от нее и внимательно на нее смотрел. Их взгляды на секунду скрестились, и Анна улыбнулась. Она молча произнесла «спасибо» и незаметно послала ему воздушный поцелуй. Фиона закончила свой разговор и положила телефон в карман.

– Молва путешествует быстро, моя дорогая. Вам предстоит трудная зима. Париж, Брюссель, Стокгольм и Берлин. И это лишь на первой неделе.

– Я не уверена, что я готова вернуться на карусель, Фиона.

Закария Кордони положил руку ей на плечо:

– Если вы простите мою дерзость, вы, безусловно, к этому готовы. Ваше исполнение сегодня было таким вдохновенным. Вы играли как одержимая.

– Может быть, так оно и есть, – лукаво сказала Анна.

Фиона улыбнулась и посмотрела в сторону Габриеля.

– Вы не хотите ничего сказать нам об этом таинственном французе – красавчике мсье Дюмоне?

– Вообще-то я хотела бы побыть несколько минут одна.

Она пересекла галерею и взяла Габриеля за руку. А Фиона и Кордони смотрели им вслед, пока они шли по коридору в костюмерную. Фиона насупилась:

– Кем бы ни был этот мсье Дюмон, я надеюсь, что он не разобьет ей сердце, как другие. Она как дорогой хрусталь – красива, но легко разбивается. А если этот мерзавец разобьет ей сердце, я убью его.

* * *

Анна закрыла дверь в свою костюмерную и повисла в объятиях Габриеля.

– Вы сегодня играли потрясающе.

– Мне бы не справиться без вас.

– Я наблюдал за вами, чтобы обезопасить вас. Это вы родили магию.

– Как бы я хотела отпраздновать это.

– Вы садитесь в самолет и улетаете отсюда, а у меня – работа.

– Он был сегодня тут?

– Убийца?

Она кивнула – голова ее лежала на его груди.

– Не знаю, Анна.

Внезапно обессилев, она опустилась на стул. На кофейном столике перед ней лежал футляр для скрипки Гварнери, она отстегнула замки и подняла крышку. Внутри лежал лист бумаги, сложенный пополам, – на нем было написано: Анне. Она посмотрела на Габриеля.

– Это вы оставили мне?

– Оставил – что?

– Эту записку в моем футляре для скрипки. Ее тут не было, когда я выходила из комнаты, чтобы идти на сцену.

Она взяла бумагу из футляра. При этом из листа что-то выскочило. Это была тонкая кожаная тесемка, и на ней висел красный коралл в виде руки.

* * *

Габриель протянул руку к футляру и взял кулон – сердце у него так и стучало.

– А что сказано в записке?

«Вам это нужно больше, чем мне. Скажите Габриелю, что он мне обязан. С поздравлениями».

Выхватив «беретту», Габриель открыл дверь из костюмерной и выглянул в коридор. Закария Кордони, заметив его, поспешил по коридору, желая выяснить, в чем дело. Габриель сунул «беретту» назад в карман.

– Где человек, который стоял у этой двери до концерта?

– Какой человек?

– Охранник в темно-красном пиджаке. Где он сейчас?

– Понятия не имею. А что?

– Потому что кто-то заходил в комнату, пока Анна была на сцене.

– И что-то натворил там?

– Оставил записку. – Габриель показал талисман из коралла. – И вот это.

– Можно мне на это взглянуть?

Габриель протянул Кордони кулон, тот повертел его в руке и улыбнулся.

– Вы знаете, что это?

– Да, кажется, знаю. Это безвредно.

– А что это?

– Много лет назад мы, Кордони, были корсиканцами. Мой прапрадед приехал в Италию и стал родоначальником венецианской ветви, но у меня по-прежнему есть дальние родственники, которые живут в долине, на южной оконечности острова.

– Какое это имеет отношение к данному кулону?

– Это талисман, корсиканский талисман на счастье. Мужчины-корсиканцы носят их. Они верят, что это отвращает дурной глаз – корсиканцы называют это оккью. – Кордони протянул кулон назад Габриелю. – Как я уже сказал, он безобиден. Кто-то просто оставил мисс Рольфе подарок.

– Хотел бы я, чтобы это было так просто. – Габриель сунул талисман в карман рядом с «береттой», потом посмотрел на Кордони: – Так где же все-таки тот, кто стоял у этой двери?

* * *

Англичанин обнаружил водное такси, подпрыгивавшее на рио ди Сан-Поло в тени моста для пешеходов. За рулем сидел человек Россетти в анораке с капюшоном. Англичанин залез в такси и спустился в кабину.

Человек Россетти включил мотор. В лодке раздался грохот, она задрожала и затем поплыла. Через минуту они уже мчались по Гран канале. Англичанин протер запотевшее окошко и несколько минут смотрел на пролетавший мимо пейзаж. Затем стянул занавески.

Он снял черную стеганую куртку, затем черно-красный блейзер и свернул его. Минут через десять он открыл окно кабины и бросил блейзер в черную воду лагуны.

Растянувшись на скамье, он стал обдумывать историю, какую придумает для Антона Орсати. При этом он протянул руку к груди в поисках талисмана. Он чувствовал себя словно голым без него. Утром, когда он вернется на Корсику, он отправится к старой синьядоре, и она даст ему новый талисман.

Кабинет Герхардта Петерсона тонул в темноте, если не считать маленькой галогеновой лампы, бросавшей диск света на его письменный стол. Петерсон сидел в кабинете так поздно в ожидании телефонного звонка. Он не был уверен, кто позвонит – возможно, городская полиция Венеции, возможно карабинеры, но Петерсон был уверен, что ему позвонят. «Извините, что беспокою вас так поздно, герр Петерсон, но, боюсь, сегодня вечером в Венеции произошла ужасная трагедия, связанная со скрипачкой Анной Рольфе…»