Клим Драконоборец и Зона Смерти - Михаил Ахманов

Мореходы вооружались у кладовой, гремели железом, натягивали доспехи, становились к бортам. Колченогий с помощниками приготовили на всякий случай палубные арбалеты. Выкатили бочку с зажигательной смесью, принесли Климу бочонок пива. Бахлул ибн Хурдак опустился на его плечо, пощелкал пальцами, высекая фонтанчики искр. Црым, напялив кольчугу, встал рядом, поигрывая топором. Вид у него был очень воинственный.

Пиратская галера была еще далеко, лишь ее мачты тонкими прутиками поднялись над горизонтом. Парусов, по случаю безветрия, злодеи не развернули, флаги на мачтах обвисли, но кажется, шел корабль с приличной скоростью. Клим не сомневался, что судно Синдбада догонят за два или три часа.

На палубу вышел кот, оглядел вооруженных мореходов и забрался на мостик. Дернул усами и спросил:

– Что за суета, твое величество? Левиафан появился или опять сиррены досаждают?

Клим не успел ответить, снова завопил попугай:

– Какие сиррены, брратец! Пирраты, говоррю! Будет ррезня, ррезня! Пррячься в тррюм, котярра!

Баюн презрительно фыркнул:

– Ммррау! Коты не пррячутся! Кот всегда готов к дрраке! Хоть с самим дьяволом! Пирраты, ха!

Он гордо задрал хвост и взревел оглушительным басом:

Пятнадцать человек на сундук мерртвеца,

Йо-хо-хо, и бутылка ррому!

Пей, и дьявол тебя доведет до конца,

Йо-хо-хо, и бутылка ррому!

Меж тем корпус галеры всплыл над морской гладью. Сейчас судно напоминало длинного черного таракана с множеством едва заметных лапок. Лапки мерно ходили туда-сюда, и казалось, что таракан ползет по синей скатерти, расцвеченной солнечными бликами.

– Пирраты! Пирраты! – надрывался на мачте дозорный попугай.

Но Синдбад, нахмурившись, покачал головой.

– Это не пираты, а боевая веницейская галера. По наши души идут. Сообразили! Если я на острове не торговал, то куда потом отправился? Догадаться не трудно!

– И что с того? – промолвил Клим. – Твое судно в данный момент часть хайборийской территории, ибо на его борту король. Мы в нейтральных водах, и я, суверенный владыка, плыву куда хочу. Дипломатический иммунитет и все такое… Ни один байстрюк к нам не сунется.

Капитан с кислой миной оглядел его с головы до ног.

– Я знаю, о цезарь, кто ты такой, и команде об этом тоже ведомо, но не веницейцам. Прости дерзкие речи, господин мой, но на короля ты не очень похож. Куртка на тебе старая, сапоги стоптаны, короны нет и золотой цепи на шее тоже… Выглядишь ты как воин, каких нанимают для охраны кораблей от разбойников. Не поверит тебе и мне галерный хмырь, главный их начальник.

Клим усмехнулся:

– Не облачение делает королем, но, если нужно, я приоденусь. Ну-ка, молодцы! – Он махнул мореходам. – Тащите из трюма сундук, который вам баюн покажет. В мою каюту тащите! А ты, Црым, тоже туда иди, поможешь мне одеться и ордена навесить.

Уксус, Чума и Глотка нырнули в трюм, за ними полез Шестипалый. Кот спрыгнул на палубу и тоже скрылся в люке. Црым бросил топор, снял кольчугу, кувырнулся с мостика и встал на ноги прямо перед дверью пассажирской каюты.

Галера приближалась. Уже был слышен бой барабана, подгонявшего гребцов. Весла двигались без устали, врезаясь в воду, с силой толкая судно вперед. Вдоль борта выстроились воины в черных доспехах, и среди них Клим различил десятка четыре лучников.

– Ловко гребут, – сказал он. – Кто у них на веслах?

– Гоблины, кто же еще, – с кривой усмешкой отозвался капитан. – Гоблины, которых опоили зельем. Человек так грести не сможет, кровавым потом изойдет.

Согнувшись под тяжестью сундука, корабельщики выбрались на палубу. Скоморох распахнул перед ними дверь каюты.

Синдбад покосился на бочонок с пивом.

– Что ты задумал, мой господин? Уж не хочешь ли сжечь их?

– Ни в коем случае. Сказано мудрецом: если развел костер, смотри, куда улетают искры. Мне не нужна война с Веницеей, – бросил Клим и, подумавши секунду, добавил: – Пока не нужна.

С этими словами он исчез в своей каюте, оставив дверь приоткрытой. Крышка на сундуке была уже поднята, Црым доставал из него одежды, оружие и королевские регалии, а кот и джинн помогали ему советами. Их господин принялся разоблачаться: сбросил потертую куртку и сапоги, снял пояс и штаны, прожженные у походных костров, стащил рубаху. Снаружи доносился грохот барабана и команды веницейских офицеров, – видно, галера была уже близко.

Клим еще не успел примерить корону, как борт ударил в борт, и в дерево со скрипом впились абордажные крючья. Бой барабана стих, зато раздался резкий голос веницейца – очевидно, главного на корабле:

– Сложить оружие, собачья кровь! Живо, я сказал! И ты тоже, урод волосатый!

Несомненно, последнее относилось к Пропащей Душе. Затем Клим услышал, как грохочут тесаки и топоры, брошенные на палубу, после чего опять заговорил веницеец:

– Кто кормчий? Ты? – Пауза. Должно быть, он разглядывал Синдбада. – Узнаю, узнаю… Прошлым днем ты был на острове, но торговать не пожелал. Отчего же?

– Это мое дело. Хочу торгую, хочу плыву куда глаза глядят. – Тон у Синдбада был мрачным.

– А глядят они в запретную сторону, – вкрадчиво промолвил офицер. – Ни один иундейский ублюдок дальше Черепашьих островов не заплывет. Тебе об этом известно?

– Мне известно, что я – вольный мореход и нахожусь в свободных водах, – отозвался Синдбад, и команда поддержала его дружным гулом.

– Молчать! – выкрикнул офицер. – Всем заткнуть пасть, или каждый получит стрелу в брюхо!

Сделав пару шагов к двери, Клим остановился под ее прикрытием и бросил быстрый взгляд на палубу. Галера, раза в полтора более длинная, чем корабль Синдбада, пришвартовалась к правому борту. Лучники ее не покинули, выстроились со своим оружием шеренгой, а воины с мечами и щитами, в шлемах и черненых доспехах, перебрались на плененное судно. Было их побольше, чем Синдбадовых молодцов, и они оттеснили команду на нос, окружив щитами. У грот-мачты, прижавшись к ней спиной, стоял Синдбад-мореход, так и не бросивший саблю – правда, торчала она за поясом. Напротив него – офицер в шлеме с плюмажем и отчеканенным на доспехе гербом: когтистый лев на задних лапах.

Типичный веницеец, подумал Клим, – тощий, смугловатый, с черными волосами и носом крючком. Правда, у торговцев, коих он видел в своей столице, глазки были масленые, а у этого – волчьи. Точь-в-точь как у Соловья-разбойника.

– За то, что ты вошел в запретные воды, будет вам наказание, – произнес офицер, посматривая на Синдбада так, словно не человек перед ним, а вошь или блоха. – Все пойдете на плантации рубить тростник! А судно со всем товаром конфискуется. Беру его в казну нашей пресветлой Синьории.

Клим шагнул на палубу.

– Это кто тут хочет забрать мой корабль? – тихим зловещим голосом промолвил он. – Ты, черный петух? А если в репу? Или под нож?