Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - Александр Кучаев

Не ограничившись уже добытой информацией, наша разведка стала копать ещё глубже и в конце концов выяснила, что за фамилией Шептухов скрывается не кто иной, как Фёдор Сокальчиков, младший брат когда-то главного мафиози Минуринска и тоже отъявленный бандит.

В памяти моей ещё не стёрлись события более чем двадцатилетней давности. И тяжкие побои, коими из меня пытались выколотить несуществовавшее на то время состояние. И то, каким способом я должен был отправиться в мир иной.

«Пепел Клааса стучал в его сердце». Эти слова из великой книги о Тиле Уленшпигеле, прочитанной ещё в детстве, запомнились мне на всю жизнь. Подобный пепел мести стучал и в моём сердце тоже. К тому же до тех пор, пока эта бандитская шайка оставалась на свободе, я не мог чувствовать себя в достаточной безопасности. С ними было так: или они меня, или я их.

Когда судебные действия по поводу Фёдора Сокальчикова-Шептухова уже были закончены – якобы за отсутствием состава преступлений, – я позвонил своему генералу в Москву. И в сжатой форме обрисовал историю жизни и деятельности этого «предпринимателя».

Генерал Смирнов опять с кем-то переговорил, и судебная машина завертелась по новой. И надо же, нашла-таки вагон и ещё огромную телегу преступлений! В итоге Клещонок получил значительный срок, а всё его имущество было отчуждено в пользу государства, то есть конфисковано.

Многих его ближайших подручных, в том числе Шляхту, тоже отправили в места не столь отдалённые. И за участие в погоне у подножия Панина хребта, имевшей тяжкие последствия. И за другие неблаговидные дела, вскрывшиеся в ходе более досконального расследования, главным образом связанные с отъёмом недвижимости у вполне добропорядочных граждан.

Все участники операции по разоблачению банды Сокальчикова-младшего были награждены значительными денежными премиями и ценными подарками – никто не остался в обиде, я лично проследил за этим.

В тот день, когда в этом масштабном уголовном деле была поставлена последняя точка, я покинул контору раньше обычного и поехал в Ельники. Чтобы отдохнуть среди своих домочадцев и отойти от повседневных забот.

У ворот нашей усадебки меня встретил Михаил Кантарин, человек, непосредственно отвечавший за безопасность моей семьи и являвшийся одним из лучших представителей секьюрити нашей компании.

Именно благодаря ему было предотвращено покушение на моих близких и при ночном преследовании убиты трое бандитов, упомянутых выше. Самого Михаила тогда ранили в ногу и голову, но он нашёл в себе силы продолжить бой и лично подстрелил двух злоумышленников.

Помимо денежного вознаграждения я распорядился выделить ему в собственность вполне обустроенный дачный участок с двухэтажным коттеджиком. Участок этот в числе нескольких десятков других подобных землевладений находился на опушке соснового бора возле неширокой тихой реки, в четверти часа езды от города, и как нельзя лучше подходил для семейного отдыха.

Поздоровавшись, я спросил его о самочувствии и сообщил о вынесенных судебных приговорах. Он ответил, что вполне здоров и чувствует себя хорошо, а относительно бандитов сказал, что туда им и дорога.

Невдалеке от главного входа, среди моря цветов, окружавших дом, я увидел Наталью – жену Михаила, нашу садовницу, женщину, крепко сшитую и ладно скроенную, светловолосую, с мощной длинной косой вокруг головы.

Мы подошли к ней и завели разговор о погоде и её влиянии на цветочные и другие культурные растения – и травянистые, и древесные.

В шутливой манере я рассказал, как в своё время лично обихаживал усадебную территорию и как это не всегда хорошо, по-дилетантски у меня получалось.

Затем я пригласил Михаила и Наталью в дом отобедать вместе со мной и Рауёй. Моя княгиня близко подружилась с садовницей – они стали прямо-таки не разлей вода – и без неё не садилась за стол. Вместе же они ездили в оперный и драматический театры на различные премьеры и в магазины для совершения тех или иных покупок и вообще нередко вдвоём проводили время, приукрашивая его женскими разговорами.

За трапезой я спросил у Кантариных об успехах Лизы, их дочери, год назад поступившей в высшее художественное училище. Мне ответили, что у неё всё замечательно и что как художнице ей прочат большое будущее. Ну это я и без них знал.

За этой девочкой, Лизой, я наблюдал более чем внимательно и по мере надобности оказывал ей необходимое содействие.

Впервые я узнал о ней при просмотре двухминутного видеоролика, выставленного в Интернете. О том, как несколько школьниц города Энска (специально не привожу название города, чтобы не бросать тень на тамошних добропорядочных граждан) избивали свою одноклассницу. В школьном туалете. Ногами. Свалив её на пол. И заявляли при этом, что не хотят быть в одном классе «с убогой нищенкой» и что место ей – в приюте для бездомных.

Меня потрясло увиденное. Жестокостью и бездушием озверевших мучительниц. И беспомощностью жертвы.

В сознании проявилось, как двадцать с лишним лет назад избивали меня самого, предварительно свалив на пол гаража ударом в голову. Избивали пятеро, как и эту бедную девочку. С таким же жестоким бездушным выражением на физиономиях. Разница была лишь в том, что надо мной учиняли расправу взрослые мужики, бандиты, а над ней – её одноклассницы.

Я распорядился разыскать несчастную. Это и была Лиза Кантарина.

Отец её, Михаил Кантарин, бывший спецназовец, уже год как сидел в тюрьме.

Какой-то педофил попытался изнасиловать его тринадцатилетнюю дочь. Отец вступился за неё, но не рассчитал силы. При падении насильник ударился виском об угол металлического ящика и скончался на месте.

Следствие не было продолжительным, так как все действия виновного и его жертвы были очевидны. Состоялся довольно скорый суд.

Прокурор просил для Михаила семь лет строгого режима, а адвокат вполне обоснованно настаивал на его освобождении прямо в зале суда. Увы, судья полностью принял сторону обвинения. Очень уж не по нраву пришлось ему открытое, смелое выражение лица подсудимого. И вообще в тот день он был не в духе из-за скандала, устроенного женой по поводу его новой любовницы.

Апелляционная жалоба в вышестоящую инстанцию положительных результатов не принесла.

Все имевшиеся денежные накопления Кантариных ушли на оплату адвокатских услуг. На это же были израсходованы средства, полученные от продажи машины и дачи.

Наталья Кантарина работала мастером в одном из плодопитомников, но за день до вынесения приговора мужу попала под сокращение и всё последующее время перебивалась случайными заработками.

Того, что она получала за труд, хватало на оплату коммунальных услуг, проезд на маршрутном автобусе до места работы и обратно и покупку продуктов питания, довольно часто состоявших лишь из чёрного хлеба, макарон и картофеля. На приобретение школьных учебников, одежды, предметов гигиены оставались сущие крохи. Или совсем не оставались.