Влюблен до безумия - Рейчел Гибсон

Больше никаких «если бы» на эту тему. Генри знал, что делал, когда писал свое завещание. Он напомнил Нику, каково это – желать то, чего ты никогда не получишь, жаждать то, что для тебя недоступно, знать, что ты можешь к этому прикоснуться, но никогда не сможешь им обладать.

Перед лицом Ника закружились снежинки, он зашел в офис и взял куртку. Некоторые мужчины совершают ошибку, принимая похоть за любовь. Он не из таких. Он не любит Делейни. То, что он к ней чувствует, хуже, чем любовь. Это такая похоть, что буквально все внутренности переворачивает. Ник с негодованием подумал, что ведет себя как последний идиот, до жути желая женщину, которая по большей части его просто ненавидит.

Делейни сдвинула помидоры на край тарелки и наколола на вилку листик салата и кусочек цыпленка.

– Как идут деда в салоне? – спросила Гвен. Делейни сразу насторожилась: мать никогда не интересовалась ее бизнесом.

– Неплохо, – сказала Делейни, отправляя салат в рот. Она подумала о том, что мать явно что-то замышляет. Не стоило соглашаться встретиться с ней в ресторане, где невозможно завопить, не привлекая к себе всеобщего внимания. – А что?

– Обычно прически участницам рождественского показа мод делает Хелен, но в этом году я поговорила с несколькими членами правления и убедила их сделать прически у тебя. – Гвен поковыряла вилкой в тарелке и отложила вилку в сторону. – Я подумала, что тебе не помешает реклама.

Вероятнее всего, мать решила таким путем втянуть ее ъ работу какого-нибудь дурацкого комитета.

– Только прически? Это все?

Гвен пододвинула к себе чашку горячего чая с лимоном.

– Вообще-то я подумала, что ты также могла бы принять участие в шоу.

Вот она, истинная причина. Сделать прически для показа мод – только приманка; в действительности Гвен хочет покрасоваться рядом с ней в подходящих по стилю нарядах, как будто они не мать и дочь, а сестры-близнецы.

В здешнем показе мод действовали два правила: наряды должны быть сшиты собственноручно и соответствовать сезону.

– Вместе с тобой?

– Естественно, я там буду.

– И мы будем одинаково одеты?

– Ну, не одинаково, но похоже.

Ни за что. Делейни отлично помнила тот год, когда ее заставили нарядиться Рудольфом. Она бы, может, и не возражала, не будь ей шестнадцать лет.

– Я не могу и участвовать в шоу, и делать прически.

– Но Хелен же может.

– Я не Хелен. – Делейни взяла хлебную палочку. – Я сделаю прически, но хочу, чтобы в программке шоу было указано название моего салона и чтобы его объявили в начале и в конце показа.

Похоже, Гвен это не очень понравилось.

– Я попрошу кого-нибудь из правления связаться с тобой.

– Хорошо. Когда будет показ?

– Во время зимнего фестиваля. Показ всегда проходит в третью среду, за несколько дней до конкурса ледяных скульптур. – Гвен поставила чашку на блюдце и вздохнула. – Помнишь, когда Генри был мэром, мы ходили вместе с ним и помогали судить?

Конечно, Делейни помнила. Каждый год в декабре в Трули проводился конкурс ледяных скульптур. Конкурс проходил в Ларкспур-парке, и туристы съезжались на него за сотни миль. Делейни помнила, как она ходила рядом с Генри и матерью в тяжелом ворсистом пальто и меховой шапке, помнила, что у нее мерзли щеки и нос. Еще она помнила запах льда, зимы и свежести и то, как она грела руки о чашку с горячим шоколадом.

– А помнишь, как однажды победителя выбрала ты?

Тогда ей было, наверное, лет двенадцать, и она выбрала пятнадцатифутовую баранью отбивную, сделанную хозяином мясной лавки… Делейни подцепила вилкой еще немного салата. Если бы Гвен не напомнила, сама бы она никогда не вспомнила про баранью отбивную.

– Я хочу поговорить с тобой насчет Рождества, – сказала Гвен.

Делейни предполагала, что встретит Рождество с матерью у настоящей елки, с подарками, завернутыми в блестящую бумагу. Они будут жарить каштаны на огне и пить эгг-иог. Словом, по полной программе.

– Мы с Максом в двадцатых числах отправляемся в круиз по Карибскому морю. Через день после открытия зимнего фестиваля.

– Вот как? – Делейни аккуратно положила вилку на край тарелки. – Я не знала, что у вас с ним так серьезно.

– Мы с Максом становимся все ближе друг другу, и он предложил провести отпуск в теплых краях, чтобы проверить, насколько сильны наши чувства.

Гвен стала вдовой всего шесть месяцев назад, и у нее уже есть постоянный бойфренд. Делейни же даже не могла вспомнить, когда у нее было последнее настоящее свидание, не говоря уж о бойфренде. Она вдруг почувствовала себя жалкой старой девой.

– Я подумала, что с тобой мы могли бы отпраздновать Рождество вместе, когда я вернусь.

– Хорошо.

Делейни даже не сознавала, как ей хотелось провести Рождество в семье, пока не узнала, что такой возможности она лишена. Что ж, ей не впервой проводить праздники в одиночестве.

– И теперь, когда выпал снег, тебе лучше поставить твою маленькую машинку в гараж, а самой ездить на «кадиллаке» Генри.

Делейни ждала, когда же ей будут выставлены условия – например что за это ей придется ночевать дома по выходным, или посещать собрания какого-нибудь комитета, или носить практичные туфли-лодочки. Однако Гвен ничего такого не сказала и снова занялась едой. Тогда Делейни спросила:

– В чем тут подвох?

– Почему ты всегда такая подозрительная? Я просто забочусь о твоей безопасности.

– О!

С тех пор как Делейни водила машину по снегу, прошли годы, и она обнаружила, что это совсем не то, что ездить на велосипеде – если научился, то уже никогда не разучишься. Она успела забыть, как ездить зимой на машине. И уж если скользить юзом на красный свет, то лучше в большом серебристом автомобиле Генри, чем в «миате».

– Спасибо, я заеду за ним завтра.

После ленча Делейни решила не возвращаться в салон и поехала к Лайзе, чтобы вернуть журналы со свадебными прическами и взять наряд подружки невесты. Платье из бархата стрейч было необычного красного цвета, который при одном освещении казался винным, а при другом – бордовым. Оно бы выглядело на Делейни великолепно, если бы не волосы – с таким количеством разных оттенков красного и рыжего она походила в этом платье на картину Пикассо. Делейни провела рукой по животу, разглаживая ткань.

– О твоих волосах я не подумала, – призналась Лайза, стоя за спиной Делейни и рассматривая ее в зеркало. – Может, тебе стоит надеть соломенную шляпу?

– Ни за что. – Делейни склонила голову набок и рассмотрела свое отражение. – Но я всегда могу вернуться к своему природному цвету волос.