Лучшее в Королевствах. Книга II - Эд Гринвуд

своей воле. Затем вызвать сильнейший щит от любой вспышки волшебного огня и нанести удар по ее спящему разуму!

– Итак, – выдохнул он вслух, и его голос был утерян среди многих шепотов, – мое похищение волшебного огня будет завершено. Какая маленькая и легкая задача...

Эйрхаун велел своему сознанию охватить сеть заклинаний полностью, ища незваных гостей, следя за тем, чтобы чары, которые должны были скрывать пленника, работали.

Все было тихо. Разумеется.

С улыбкой, похожей на гладкий бархат, Эйрхаун Соундэрил протянул свои заклинательные нити темного Искусства, свернувшиеся клубком, как огромные, но невидимые змеи, подчиняющиеся его воле.

Ах, какая сила! Нити коснулись его пленника и объяли.

Под его взглядом бушевало замешательство. Он проникал и опускался, погружаясь все глубже.

Внезапно вспыхнул холодный синий свет...

Волшебный огонь!

Искалеченный волшебник обратил вниз нити и щит, нанося удар –

Серебряное пламя расцвело во тьме, обжигая обоих!

Серебро?

После этой вспышки тьма отступила от своего источника в углу, где две осыпающиеся статуи взмыли вверх, словно воткнутые близко друг к другу иглы. Мягко улыбающаяся женщина, стоявшая между ними, была намного выше Шандрил из Хаймуна.

Серебристые волосы колыхались и шевелились вокруг нее, как будто от легкого ветерка, а ее глаза были двумя звездами бело-голубого огня. На ней был темный пояс поверх светлой кожи, высокие сапоги, бриджи и туника, которая плотно прилегала к ее собственному телу. Она тоже улыбалась.

– Добро пожаловать, Эйрхаун Соундэрил, – сказала она с ледяным задором. – Я Лаэраль из Глубоководья, и это – она ​​протянула одну руку, свет плясал на ее поднятой ладони, – это волшебный огонь, который ты ищешь!

– Я ... – Волнение поразило искалеченного волшебника, и вместе с ним разгорелась ярость, но ему не хватило времени на сбивающее с толку слово, прежде чем сияние вокруг Лаэраль вспыхнуло, и еще один свет вспыхнул в его многотеневой тьме в дальнем конце Зала Мертвых Королев.

Он обернулся, чтобы посмотреть на него, и обнаружил, что встречает холодные глаза другой седовласой женщины, на этот раз высокой и могущественной в ее поношенных и часто используемых доспехах.

– Голубка – это я, волшебник, – сказала она ему, холодно улыбаясь, – и это тоже волшебный огонь! – Свет клубился над рукой, которую она протянула ему.

Эйрхаун отступил на шаг, его глаза метнулись, чтобы посмотреть на обеих женщин одновременно, его шипящие змеиные пальцы непроизвольно сгибались и изгибались. Он был более чем удивлен, когда сияние в руке Голубки вспыхнуло, а за его спиной возник третий свет.

В его мерцающей тьме стояла еще одна седовласая женщина, за которой он много раз шпионил с помощью заклинаний, женщина, чья поджарая кожа источала аромат зеленых растений в Долине Теней. Ее улыбка говорила ему, что она прекрасно знала его подсматриваниях.

– Твои бессонные глаза уже хорошо меня знают, Эйрхаун, – сказала она с легким весельем, – и с таким же успехом ты сам можешь назвать мое имя: Шторм Сереброрукая, Бард Долины Теней. Конечно, с горсткой волшебного огня.

При этих словах пламя, которое она держала в чаше, вспыхнуло, и где-то в глубине зала зародился четвертый свет. Искалеченный волшебник с рычанием повернулся, плотно прикрывая свои щиты, и увидел...

Еще одну седовласую сестру, которую он знал.

– Аластриэль из Серебристой Луны, – выплюнул он, теперь страх боролся с его гневом. Какую ловушку они здесь устроили? Что они запланировали?

– Свершить правосудие тому, кем ты стал, – сказала ему Аластриэль, будто услышав его мысли. – С помощью ... – она ​​в свою очередь подняла сложенную ладонь, – конечно же, небольшого волшебного огня. – Танцующее пламя в ее ладони вспыхнуло по сигналу.

Дрожащими руками Эйрхаун сплел вокруг себя второй щит, когда повернулся и увидел высокую и напыщенную женщину-дроу, обсидиановая кожа которой была едва прикрыта открытым платьем, которое она носила. Серебряные волосы закружились вокруг нее, когда она пристально посмотрела на него большими темными глазами, презрение в которых немного напоминало острие кинжала, и промурлыкала:

– Куилья – это я, и я тоже принесу тебе волшебный огонь. Ты искал гибель?

Вспышка пламени в этих длинных черных пальцах возвестила еще одну вспышку сияния. На этот раз Эйрхаун неохотно повернулся к человеческой женщине с дикими глазами, на которой были только спутанные кудрявые серебряные волосы и лохмотья некогда великолепного черного платья, которое выглядело так, будто оно было обожжено, разорвано и разрезано лезвиями. В отличие от своих сестер, она была босая, и ее глаза были похожи на два пламени, которые почти затмевали мерцание в ее поднятой руке. Почти.

– Большинство мужчин называют меня Симбул, – сказала она с холодной улыбкой. – И я тоже, Эйрхаун, принесу тебе волшебный огонь.

Искалеченный волшебник застонал, когда вспыхнуло пламя, удерживаемое королевой-ведьмой Агларонда. Он был обречен, он собирался умереть здесь, он ...

– Мужчины слишком часто забывают меня, – раздался холодный шепот позади него. Эйрхаун резко развернулся, невольно издав небольшой вопль.

– И все же я напоминаю, что меня зовут Силун, Ведьма Долины Теней.

Призрачный светящийся контур босоногой седовласой женщины в платье стоял в пустом воздухе достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться Эйрхона. Сквозь призрачные пальцы он видел, как в ее ладони бушует волшебный огонь. Она улыбнулась ему и спросила:

– Я должна сказать тебе, что у меня в руках, или твоя смекалка сейчас работает на тебя?

Она рванулась вперед, как будто его щитов не было, бросилась на него в воздухе с волшебным огнем, пылающим голодным кругом вокруг ее плеч, ее лицо превратилось в ухмыляющийся череп с пустыми глазницами.

Искалеченный Волшебник, крича от ужаса, ударил ее всем Искусством, которым мог управлять. Его парящие глаза увидели лишь один краткий проблеск, прежде чем последовавшая за этим вспышка и шипение смертоносного, убивающего заклинания поглотила его. Семь протянувшихся и пустых рук были подняты против него, в них не было следов огня, и его собственная магия отразилась от них обратно на него!

Нет!

Свет, слепота, жестокая агония, кости, вырванные из его плоти, не осталось языка, чтобы передать его крики...

От запредельной боли он беспомощно корчился и плакал, когда вспомнил, как это делать. Это были божественные мучения, или его непредвиденная магия вернула его... сюда?

Почему он был здесь?

Холодный твердый камень под ним и возбужденный возглас. Голоса... кровь ревела, как прибой, в его ушах, заглушая то, что они