Аскатон. Белая повелительница - Анастасия Тимощенко

– Где сейчас Лейкас? – Спросила Ксенерва, вспомнив, что не попрощалась с лесными эльфами, покидая Броденбург.

– Занимается поисками Лаурелии.

– Что? – Не поняла Ксенерва.

Амин улыбнулся.

– Ну, понравился ей там один из высших эльфов, ну и она ему тоже. В общем смылись они куда-то.

– Оу… Неожиданно.

– Это еще ничего. Люк вообще от эльфийки крови тащится. – Сообщил Амин. – Но что-то мне подсказывает, что там ему ничего не светит. Что же пойду, и я найду себе какую-нибудь крошку на ночь.

– Фууу… – Поморщилась Ксенерва.

– Что фу? Не у всех же есть с кем провести ночь. – Обиделся Амин. – А после войны неожиданно всем захотелось ласки… Вот найду себе такую же сумасшедшую как ты, и успокоюсь.

Ксенерва мысленно пожелала Амину удачи и решительно направилась в покои Аймона, когда Амин покинул ее кухндю. Она поняла, что больше не хочет спать одна. И вообще не хочет оставаться без Аймона. Его глаза, горящие серебром притягивали девушку, как магнит. Ей как никогда хотелось оказаться в его сильных руках и забыть обо всем, что было раньше. Впереди целая жизнь, долгая и счастливая. Во всяком случае, она надеялась, что так и будет.

Аймон был готов выкинуть своего братца вон из комнаты, потому, что еле сдерживал себя, чтобы не накинуться на Ксенерву подобно дикому зверю. Он хотел, чтобы в эту ночь она по-настоящему стала его диарой. Но только не так, не так, как принято у них даймонов. Он не хотел уподобляться лишь своим инстинктам. Для начала нужно было хотя бы смыть с себя кровь.

И сейчас его не покидал страх быть отвергнутым. Он помнил, как загорелись ее глаза, когда она увидела его там, в мертвых землях, как озарилось радостью ее лицо. Но это еще не значило, что она готова быть с ним. Он уже сказал, что чувствует к ней, но сам так и не услышал о том, что чувствует к нему она. Он ждал ее много дней и ночей. Она узнала его сравнительно недавно. И то каким он перед ней предстал, лишь усугубляло ее отношение к нему. Он все понимал, но ничего не мог поделать с собой. Ее влажные после душа волосы, чуть распахнувшийся халат и нежная кожа, на которой блестели капельки воды, сводили его с ума и заставляли сердце гулко биться об ребра. Когда он обнял ее и почувствовал в своих руках ее гибкое, красивое тело, то готов был утащить вместе с собой. Но не сделал этого, потому, что не знал, захочет ли она.

Аймон обнаженный стоял посреди слабоосвещенной комнаты, стирая полотенцем остатки влаги. Даже холодный душ не смог остудить его.

То, что она вошла в комнату сама – стало для него ответом. Девушка сбросила с себя халат. Ее глаза превратились в черную бездну, волосы длинными черными ручьями заструились вдоль тела, прикрывая грудь. Ее красота в истинном облике была нежной, хрупкой и одновременно опасной. Это сочетание волновало его кровь, заставляя сердце учащенно забиться. И больше не существовало ничего, только он и она. Это их ночь. Ночь, которая воссоединит их навсегда.

Ксенерва уверенно шагнула навстречу даймону. Ощущение наслаждения от его прикосновений граничили с болью, что еще сильнее разжигало желание. У нее больше не осталось сомнений. Он тот, кого она будет любить вечно.

Прошло полгода

Ксенерва стояла в обеденном зале своего нового дома, который они почти достроили на том самом плато, где Аймон и Амин любили бывать в детстве. Стол был готов к приему гостей, который они впервые организовали в этих стенах.

– Все идеально. – Сказал Аймон, подойдя к своей диаре. Он со спины обнял ее за талию и положил подбородок ей на плечо. – Не волнуйся, это же наши друзья.

– Я не волнуюсь, просто хочу, чтобы все было максимально удобно.

– Что голубки, все никак не намилуетесь? – Прыснул Амин, когда вошел в комнату.

– И мы рады тебя видеть. – Сказала Ксенерва своему деверю.

– А ты все не перестаешь нам завидовать. – Констатировал Аймон, коснувшись губами виска Ксенервы.

– А, что делать. – Ответил Амин и хлопнул по плечу вошедшего Курта. – У меня ведь, кроме этого задохлика никого больше нет. Правда, уже осточертело видеть его морду почти каждый день.

– Впрочем, как и мне. – Ответил Курт, держа за руку Алтэйю.

Последние перестали скрывать свои отношения, и заручившийся благословлением Асмодея, Курт сделал Алтэйе предложение провести ритуал, знаменующий о создании ими пары. Девушка к счастью даймона согласилась.

– Жду не дождусь, когда в его жизни появится диара. А то надоело отвергать его ухаживания. – Пошутил Курт.

– Курт, кстати твердый, как скала. – Сообщил Амин. – Верный до тошноты.

Курт и Амин к счастью нашли взаимопонимание и стали хорошими друзьями, объединившись в общем деле – восстановлении заброшенных городов.

– А вот мне не везет, так не везет. – Сказал недавно вошедший Люк. – Ну, никак мне удается покорить рыжую чертовку.

– Что Элина крепкая штучка? – Спросил Аймон.

– Не то слово. – Ответил Люк. – Но я не сдаюсь. Кстати она сегодня будет?

Все дружно рассмеялись.

– Что? – Пожал плечами Люк. – Это практически моя последняя надежда.

– Если у тебя получиться ее покорить, то в истории этот будет первый союз эльфа и даймона. – Сказал Аймон.

– Интересно будет посмотреть на вашего ребенка. – Хохотнул Амин. – Представляю даймона с черной кожей, огненными волосами и длинными ушами.

– Хватит, хохотать. – Аймону не терпелось сесть за стол. – Я пока вас ждал, чуть с голода не помер.

– А тебе лишь бы пожрать! – Сказал Амин и наткнулся на осуждающий взгляд Ксенервы. – А, что он с детства был про глотом.

– Вот кому не мешало бы поесть, так это вашей дочери. – С укором сказал Асмодей, когда зашел с Алиидой на руках. – Она совсем исхудала. Ей нужно пореже проводить все эти сеансы с голурами.

После победы на северной границе жизнь в Аскатоне забурлила в новом русле. Алииде и Лесовице еще не раз приходилось работать вместе с теми голурами, которых даймоны отлавливали в мертвых землях. К тем голурам, что попали под их воздействие постепенно возвращался человечий облик и связная речь. Люди прошедшие обратное превращение выглядели на тот же возраст, в каком были на момент заражения. Они помнили все, что с ними было до эпидемии, и к счастью ничего из того, что они делали будучи чудовищами. Были и исключения. Их судьба была не завидна. Большинство сходили с ума или заканчивали жизнь самоубийством, не в силах вынести то, что убивали и приносили страдания. Тем более, что самыми первыми жертвами зачастую были их собственные семьи.

Те, кому судьба подарила второй шанс и спасла от мучительных воспоминаний, старались не думать о тех деяниях, что они совершили. Каждый надеялся, что на его счету нет ни одной загубленной души, что было маловероятным, но успокаивающим. Люди возвращались в разрушенные города, чтобы заново отстроить то, что забрала война.