Наш хлеб - разведка - Альберт Байкалов

– Что-то не припомню я тебя, – неожиданно хмыкнул стоящий на обочине чеченец с направленным на машину автоматом. – Я всю жизнь прожил в Хатуни. Знаю не только людей, но и как зовут собак, которые охраняют их покой.

Биберт растерялся. Стараясь это скрыть, он снял кепку, распахнул дверцу и всем корпусом развернулся к милиционеру:

– Смотри внимательнее!

– Лече! – Милиционер вскинул автомат. – Этот человек не из Хатуни, и никакой роты больше там нет!

Пока слова напарника обрабатывались расплавленными жарой мозгами толстяка, Биберт выскочил из машины, присел и, бросив на него тело, одновременно левой рукой выхватил документы, а правой пистолет, заранее всунутый за пояс. Удар ногой под нижний край бронежилета заставил толстяка согнуться. Оказавшись в положении, когда на линии огня находится его начальник, разоблачивший Биберта сотрудник на мгновение растерялся. Стоит ему начать стрелять, и он обязательно попадет в старшего лейтенанта.

Метнув документы в салон «уазика», Биберт схватил офицера за шиворот и, продолжая прикрываться им, выстрелил несколько раз в сидящих под навесом из веток и маскировочной сетки еще двоих постовых. Расстояние до них было не больше десятка шагов. Что стоит Биберту продырявить головы предателям, если он на такую дальность попадает из «стечкина» в коробок спичек? Предвидя такое развитие событий, он даже останавливался на перевале и проверял, как пристрелено отобранное им оружие.

Едва оторвав свои задницы от перевернутых ящиков, двое уже немолодых чеченцев повалились один на другого. И только в этот момент милиционер с автоматом догадался отбежать в сторону. Но было поздно, две пули достались ему. Обе в лицо.

– Шакал! – Биберт наконец решил заняться толстяком. Окинув взглядом дорогу и не увидев машин, он сорвал с него каску, развернул к себе спиной и выстрелил в затылок.

Расстояние было маленьким, и мелкие горячие брызги крови с частичками мозгового вещества покрыли лицо и руку с зажатым в ней пистолетом.

– У-у, шайтан! – взвыл он и бросился к милиционерам, застреленным первыми. Они были по пояс раздеты. Одежда висела на суке граба. Сорвав куртки, бандит наткнулся взглядом на несколько пластиковых бутылок с водой, лежащих в небольшом углублении в земле. Подхватив их под мышку, бросился к машине.

Через Шатой он проехал не торопясь, чтобы не вызвать подозрений. Люди, растревоженные стрельбой, вышли за ворота, глядя в направлении поста. Но из села его видно не было.

«Выехать по основной дороге в таком виде, да еще после такого шума, мне не дадут», – зло подумал он, оглядывая уходившие в сторону от центральной улицы переулки. Местность была ему хорошо знакома, но от возбуждения он плохо соображал и не мог понять, куда надо свернуть, чтобы миновать следующий пост. Наконец на глаза попался парень, толкающий перед собой тележку с двумя алюминиевыми флягами. Эта дорога вела к ручью. Свернув, вскоре он переехал почти пересохшее русло. Машина, надрывно ревя двигателем и оставляя за собой сизый дым самоварного бензина, полезла в гору. Еще через километр он свернул на другой проселок и остановился. Нужно было поменять куртку, умыть лицо и руки.

Изрядно измотанный, к родовому селу он подъехал далеко за полночь. Отец, как всегда, сдержанно встретил сына. Внимательно заглянул ему в глаза, когда Биберт сказал, что у него все в порядке.

Разбуженные шумом мать и сестры стали быстро накрывать на стол.

– Ты выглядишь очень уставшим, – бросила мать, ставя на стол хлебницу. – И похудел…

– Ты поторапливайся, – проворчал отец. – Видишь, человек с дороги. Уставший и голодный, а ты со своими разговорами.

– Меня никто не спрашивал? – Пододвинув к себе тарелку с сыром, Биберт внимательно посмотрел на отца.

– Так – нет, – покачал тот головой. – Но в твоей комнате живет Ансалту. Ты как-то приезжал с ним.

– Из Ачхой-Мартана? – Рука, потянувшаяся за хлебом, на мгновение замерла. – Давно?

– Вчера пришел, – отец сокрушенно вздохнул. – Ранен, сильно избит. Да и странный стал. Везде ходит с фотоаппаратом. Может, в футляре вовсе не то, что я думаю.

Стараясь не смотреть в глаза родителю, Биберт набросился на еду, лихорадочно обдумывая, как поступить со столь неожиданным подарком судьбы. Он был уверен, что Ансалту носит в футляре то, что так долго и упорно ждет Нурды. От мысли, какой козырь оказался в его руках, он даже поперхнулся.

– Что с тобой? – насторожился отец.

– Ничего, – покраснев от кашля, замотал он головой и отпил чая. – Завтра придется отвезти его.

– Куда? – еще больше удивился отец. – Он кое-как ходит. А лицо – один сплошной синяк.

– Ладно, – Биберт отстранился от стола. – Утром решим, что делать. Кстати, а он ничего не говорил о тех, кто с ним был?

Отец сокрушенно вздохнул:

– Все погибли…

* * *

Азат сидел на перевернутом ящике в тени тыльной стены недавно отстроенного автосервиса, расположенного у развилки дорог на окраине Урус-Мартана. Рядом, на врытом в землю металлическом столике, лежали раскрытые нарды. Сильно воняло бензином, поскольку рядом была еще и заправка. Его партнер по игре Хатча Мусаев на время разговора отошел в сторону. Перед ним стоял только что вернувшийся от хромого связной.

– Значит, у Али гости? – Азат, прищурившись, посмотрел на одноглазого.

– Да, – подтвердил связной. – Трое. Все чеченцы.

– Странно получается, – он навалился спиной на стену. – Полгода никого. Как только спецназ этот появился, сразу непонятные моджахеды приходят.

– Меня тоже это насторожило, – кивнул одноглазый.

– Интересно, – Азат сорвал травинку и стал крутить ее в руках. – А зачем я понадобился твоему хозяину? И почему его так долго нет?

– Он такой же хозяин и для тебя, – напомнил ему одноглазый. – Сказал, хочу видеть срочно Азата. Есть неотложное дело. Вернешься, жди меня с ним на старом месте.

Азат задумался. Схема перемещения связного постоянно менялась. Раньше он на своей машине выезжал из Грозного и за несколько часов добирался до Шароаргуна, откуда шел пешком. Потом маршрут и способ обмена информацией изменились. Он приезжал к родственнику в Кал-Хилой, туда же направлялся Азат. В последнее время человек Сарсура довозил связного до этого автосервиса. Здесь он пересаживался на старенькую «Ниву» и доезжал почти до места, где был оборудован блиндаж Азата. Сегодня одноглазый явился перед полуднем и сообщил, что Сарсур хочет видеть его. Место для встречи назначил здесь. Азат сыграл с десяток партий в нарды, проспался, а араба все еще не было. Подозвав к себе связного, он стал заново расспрашивать его о том, что говорил араб. Ему стало казаться, что одноглазый что-то напутал. Разве можно позволять себе задерживаться на несколько часов, подставляя тем самым под удар Азата? Это не Стамбул, а Чечня, наводненная стукачами, войсками, милицией и разной другой нечистью, продавшейся русским за бесплатный газ и субсидии.