Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

или блестками, муслин и газ, взлетавшие воздушными полосками, похожими на языки пламени, или собранные в складки на бедрах. В моде была асимметрия, и платья, оставляя обнаженным одно плечо, удерживались на другом драгоценной брошью или букетиком цветов. В прическах также царило разнообразие, позволявшее показать красоту волос, которые струились волнами или слегка завивались, что давало возможность вновь украсить голову диадемой... Все это походило на бесконечно красивый танец, словно некий режиссер, обожавший элегантность и искусство жизни, поставил ритмическую павану на величественных мраморных ступенях, покрытых красным ковром.

Альдо, завороженный сценой, в которой сам играл лишь незначительную роль, восхищенно следил за шествием, не зная, что его ожидает. И навстречу ему с радостной улыбкой двинулась Полина фон Этценберг, великолепная в своем креповом платье с крохотными эполетами на плечах: оно было выдержано в любимых ею серых тонах и при каждом движении переливалось хрустальными блестками, цвет которых варьировался от снежно-белого до иссиня-черного. Ее блестящие темные волосы были собраны в шиньон, слегка оттягивающий назад голову на гордой шее, не отягощенной ожерельем или каким-либо иным украшением. Лишь несколько алмазных звездочек сверкало в волосах, а лицо обрамляли длинные серьги из тех же камней.

Взяв Альдо под руку с изящной непринужденностью светской дамы, она шепнула ему:

– Вы пришли вовремя, поэтому успеете переварить сюрприз до появления звезд.

– Какие же звезды у нас будут?

– Адольф Менжу, киноактер, а главное, бесподобная Сесиль Сорель и граф де Сегюр в качестве ее мужа. Что касается сюрприза...

– Спасибо, я уже вижу...

Действительно, усевшись на указанное ей метрдотелем место по левую руку от капитана, прекрасная Алиса принялась поигрывать своей жемчужной цепочкой, тогда как склонившийся к ней Адальбер что-то шептал ей самым интимным образом.

– О да! – вздохнула Полина. – Мы будем ужинать вместе! Вот что значит принадлежать к знаменитым американским семьям! Но, хвала Господу, мне не придется сидеть напротив этой мегеры. Вы тоже окажетесь не слишком близко от вашего «друга». И от меня, – добавила она, надув губы. – Моим соседом будет ваш египтолог, и, поскольку он лишился общества своей красотки, боюсь, меня ожидает скучный вечер.

– Это меня удивило бы. Он блестящий собеседник и, поверьте мне, в целом совершенно очаровательный человек. Кто еще будет с нами?

– Вчерашнее развлечение: моя маленькая кузина Дороти и ее летающий рыцарь.

– Он решил остаться на пароходе?

– А что ему остается? В любом случае, даже если у него нет ни единого су, в средствах он стеснен не будет. Капитан у нас настоящий джентльмен и обращается с ним, как с самым дорогим гостем, даже одолжил ему смокинг. Есть еще одна премилая молодая пара: Кирилл Иванов с женой Кэролайн. Он русский, получивший американское гражданство, а она принадлежит к одной из лучших наших фамилий – Ван Дрейсенам.

Они уже приближались к столу, где предстояло выдержать обряд взаимных представлений, чему Альдо втайне радовался, но тут весь зал встал и разразился овацией: по большой лестнице неторопливо шествовал хозяин корабля, которого сопровождали молодой Ван Лэр и Дороти Пейн, необыкновенно хорошенькая в как нельзя более целомудренном платье из белого тюля с букетиками мелких, подобранных под цвет лица роз, – она переживала мгновение славы вместе со своим героем. Подойдя к столу, капитан начал знакомиться с приглашенными.

Суровый на вид, с красивым энергичным лицом и густыми седеющими волосами, капитан Бланкар славился галантностью и учтивостью. Равно как мужеством и доблестью. Многие до сих пор с восторгом вспоминали о первом плавании в Гавр парохода «Иль-де-Франс», только что сошедшего со стапелей верфи в Сен-Назере: старший офицер, подписав все необходимые бумаги, отдал приказ сниматься с якоря, но тут по чьей-то преступной оплошности заработали двигатели. Корабль находился в узкой гавани, где развернуться было невозможно, и огромный брус, похожий на подъемный мост, преграждал путь в открытое море. Распоряжение заглушить двигатели последовало мгновенно, однако пароход продолжал движение по инерции. Все это очень напоминало саботаж, который мог бы свести с ума любого посредственного капитана, но Бланкар был не из таких. Прокричав в рупор требование поднять брус, он сам встал за штурвал и направил «Иль-де-Франс» прямо к выходу в надежде, что это смелое решение позволит преодолеть невероятное стечение обстоятельств и проход завершится для судна минимальным ущербом. И он оказался прав: брус поднялся почти перед форштевнем, корабль проскочил узкую горловину, не получив ни единой царапины, под восторженные крики толпившихся на набережной людей.

Именно этот моряк с немного застенчивой улыбкой, но с повадками светского льва, принимал теперь своих гостей и представлял их друг другу. Помимо Альдо, Полины, княгини Оболенской и Адальбера, Ван Лэра и Дороти Пейн, там была и американо-русская молодая чета: граф и графиня Ивановы. Они являли собой прекрасную пару: муж, великолепный красавец огромного, как сказали бы в прежние времена, гренадерского роста, жена – урожденная Кэролайн Ван Дрейсен – высокая, светловолосая, очаровательно-веселая и элегантная в бархатном черном платье и с очень красивым рубиновым ожерельем. Пока мужчины обменивались рукопожатием и целовали ручки дамам, явился улыбчивый говорливый Менжу, который извинился за опоздание, сославшись на превратности игры в покер. После этого приглашенные расселись за столом.

– Пришли не все? – осведомился капитан, увидев пустующее место напротив и еще одно между Кэролайн Ивановой и летчиком.

Каолина только рассмеялась в ответ:

– Когда приглашают Селимену[94], капитан, нужно быть готовым к тому, что она явится, когда театр будет полон и занавес поднят. Великая Сорель не может просто войти, как вы или я.

– Наверное, но, поскольку эта дама не глава государства и не коронованная особа, у меня нет причин томить ожиданием других дам, и я сейчас распоряжусь, чтобы подавали на стол...

Мгновение спустя в зале воцарилась полная тишина в знак приветствия актрисе, которая, по правде говоря, вполне этого заслуживала. На лестнице, только что совершенно пустой, возник величественный и дерзкий силуэт той, которая в «Комеди Франсез» затмила Сару Бернар эксцентричной пышностью и продолжала выступать – на пятом десятке, но с каким блеском! – в таких ролях, как Селимена, Федра или Андромаха. В длинном платье с серебряными полосками, запахнувшись в некое подобие кардинальской мантии, гордо вскинув голову, украшенную алмазным ободком и пурпурным султаном, положив длинную руку на плечо своего супруга, графа Гийома де Сегюра, она на мгновение застыла, роскошная и необычная, высокомерно презирающая моду и разглядывающая зал словно бы со сцены самого знаменитого из французских театров. Вспыхнули аплодисменты, и Селимена с благородной грацией спустилась к подножию лестницы, где ее встретил куртуазный по духу