Глубина в небе - Вернор Виндж

– Никогда не видела ребенка в долгом полете. Тебе теперь сколько – пятнадцать канберрских лет? Брет говорит, что ты многое выучил.

– Да. Я хочу вступить в Кенг Хо.

– Гм! – Она улыбнулась, но не покровительственной симпатизирующей улыбкой, какую Фам у нее помнил. Ей было в самом деле приятно, и она не отнеслась к его словам с недоверием. – Тебе чертову уйму вещей придется выучить.

– У меня на это чертова уйма времени.

На этот раз Сура Винж оставалась на Вахте полных четыре года. Брет Тринли остался еще на год после своей собственной Вахты. Они втроем облазили каждый доступный кубометр «Репризы»: лазарет и гробы, палубу управления, топливные резервуары. «Реприза» сожгла почти два миллиона тонн водорода, чтобы выйти на крейсерскую скорость. Фактически она теперь была большой и почти пустой оболочкой.

– И без серьезной поддержки на месте назначения этот корабль никогда больше не сможет летать.

– Можно заправиться где угодно, даже если у места назначения будут только газовые гиганты. Даже я могу составить для этого программы.

– Ага, и так мы поступили у Канберры. Но без капитального ремонта мы далеко не уйдем и не сможем сделать рывок, когда туда прибудем. – Сура остановилась, выругавшись вполголоса. – Кретины проклятые. Зачем они там остались?

Сура разрывалась между презрением к капитанам, которые остались завоевывать Канберру и собственным чувством вины за то, что она их бросила.

Молчание нарушил Брет Тринли:

– Не надо так переживать за них. Они ловят крупный шанс, но если выиграют, у нас будут новые Клиенты, которых мы ожидали там увидеть.

– Знаю. А нам гарантировано прибытие к Намчену с голой задницей. Спорить могу, что мы потеряем «Репризу». – Она встряхнулась, будто пытаясь сбросить тревоги, которые, кажется, грызли ее неотступно. – Ладно, а пока что мы тут создаем еще одного обученного космонавта. – Она ткнула пальцем в Фама с деланно-сердитым взглядом. – Брет, какие специальности нам нужны больше всего?

Тринли пожал плечами.

– Ты имеешь в виду, какие нам дадут самый большой доход? Очевидно. Программист-археолог.

Вопрос был в том, может ли дикое дитя вроде Фама Нювена стать таковым? Сейчас мальчик умел использовать почти любые стандартные интерфейсы. Он уже представлял себе, как будет программистом, может быть, даже капитаном корабля. С помощью стандартных интерфейсов он может управлять полетом «Репризы», выходить на планетарные орбиты, поддерживать гробы анабиоза…

– А что чуть не так, и ты покойник, покойник, покойник! – Так закончила Сура перечень доблестей Фама. – Мальчик, тебе придется понять одну вещь. Здесь цивилизованные дети тоже часто ошибаются. Компьютеры и программы существуют с самого начала цивилизации, еще раньше космических полетов. Но они умеют лишь то, что умеют. Они не смогут придумать выход из непредвиденных затруднений или вообще сделать что-нибудь по-настоящему творческое.

– Ну, я знаю, что это неправда. Я же играл в игры с машинами. Если я ставлю высокий уровень, то никогда не выигрываю.

– Потому что компьютеры просто делают простые вещи очень быстро. Потому-то они играют такую важную роль. Они содержат программы многих тысяч лет и почти все их могут выполнять. В каком-то смысле они помнят каждый прием, который когда-либо придумало человечество.

– И всю чушь, – фыркнул Брет Тринли.

Сура пожала плечами:

– Конечно, и ее. Подумай вот о чем: сколько у нас экипажа – когда мы в системе и все на ногах?

– Тысяча двадцать три, – ответил Фам. Он давно уже знал все параметры «Репризы» и этого рейса.

– Хорошо. Теперь представь себе, что ты за много световых лет от всех цивилизаций…

– Чего там представлять, это чистая правда, – перебил Тринли.

– …и что-то портится. Чтобы построить звездолет, нужно тысяч этак десять людских специальностей, и это на капитальной промышленной базе. Экипажу корабля никак невозможно знать все, что нужно для анализа звездных спектров, создания вакцины против одичавших штаммов в бактериальной, понимания любой болезни дефицита обмена, с которой мы можем встретиться.

– Именно! – воскликнул Фам. – Вот для чего у нас есть программы и компьютеры.

– Вот почему нам без них не выжить. За тысячи лет память машин заполнилась программами, которые могут пригодиться. Но, как только что сказал Брет, многие из этих программ – вранье, многие содержат ошибки, и только программы верхнего уровня точно подходят под наши потребности. – Она остановилась и посмотрела на Фама многозначительно. – И нужен умный и очень образованный человек, чтобы смотреть, что из них доступно, чтобы выбирать и модифицировать нужные программы и правильно интерпретировать результаты.

Фам минуту помолчал, вспоминая времена, когда машины делали не то, что он на самом деле от них хотел. И не всегда это была вина Фама. Программы, которые пытались переводить с канберского на низский, оказались мусором.

– Значит… вы хотите, чтобы я научился программировать несколько лучше.

Сура улыбнулась, а Брет еле подавил хихиканье.

– Мы будем довольны, если ты станешь хорошим программистом, а потом научишься использовать то, что уже есть.

Фам Нювен несколько лет провел, обучаясь программировать и исследовать. Программирование восходило к началу времен. Как та навозная куча за замком отца. Когда ее промыло ручьем на десять метров в глубь, обнаружились искореженные корпуса машин – летающих машин, как говорили крестьяне, еще от тех великих дней колонизации Канберры. Но та навозная куча была чистой и свежей по сравнению с тем, что лежало в локальной сети «Репризы». Были программы, написанные пять тысяч лет назад, когда человечество еще не покинуло Землю. И самое чудесное (самое ужасное, как говорила Сура) было то, что, в отличие от бесполезных обломков прошлого Канберры, эти программы все еще работали! И через миллион миллионов запутанных нитей наследования многие из старейших программ все еще выполнялись во внутренностях системы Кенг Хо. Например, методы слежения за временем у торговцев. Поправки вносились неимоверно сложно – но на самом дне лежала крошечная программа, которая гоняла счетчик. Секунду за секундой отсчитывала система Кенг Хо с того момента, как нога человек ступила на Луну Старой Земли. Но если приглядеться еще пристальнее… начальный момент был миллионов на сотню секунд позже; момент «ноль» одной из первых компьютерных операционных систем Человечества.

Значит, под всеми интерфейсами верхнего уровня лежат уровни поддержки, слой на слое. Какая-то часть этих программ была создана для совершенно иных ситуаций. То и дело несоответствие рождало фатальные инциденты. Вопреки всей романтике космических полетов, чаще всего катастрофы вызывались древними забытыми программами, которым удавалось взять реванш.

– Надо все это переписать, – сказал Фам.

– Это уже сделали, – ответила Сура, не поднимая глаз. Она готовилась уйти с Вахты и последние четыре дня пыталась выловить проблему, обнаруженную в автоматике анабиоза.