Точка замерзания крови - Андрей Михайлович Дышев

Что вы скажешь налоговый инспектор, когда он спросит: где вы взял такие большие деньги?

– Я отвечу, что мне их подарил один знакомый немец.

– Это не смешно, Стас. Сначала куда-то потерялся миллион долларов, а потом приезжает в Москву человек, который был заложник у террористов, и начинает ходить в супер-шоп и покупать много самый дорогой товар – это, мягко говоря, подозрительно. Я прав?

Мне показалось, что где-то вверху, на третьем этаже, раздался глухой удар, словно кто-то пытался выломать двери. Гельмут ничего не услышал. Он ждал ответа на свой вопрос.

– А как бы вы поступили на моем месте? – спросил я, не столько интересуясь ответом Гельмута, сколько прислушиваясь к ночной неспокойной тишине.

– На вашем месте мне трудно было бы что-то сделать. Нужен мой опыт, мое имя…

Опять что-то громыхнуло, раздались приглушенные крики. Теперь уже и Гельмут обратил на это внимание.

– Мне кажется, Стас, что на третьем этаже кто-то плохо спит.

– Надо посмотреть, кто там буянит, – сказал я, нехотя поднимаясь с кровати.

– А я думаю, что надо крепко закрыть дверь.

– У нас с вами разные взгляды на свою роль в общественной жизни. Спокойной ночи!

* * *

В тени лестничной площадки я не заметил фигуру человека и сослепу налетел на нее.

– Стас, – услышал я голос Мэд. – Что там происходит?

– Это ты? – Я схватил девушку за плечи. – Что ты здесь делаешь?

– Там кто-то кричал, – шепотом сказала она. – Я проснулась… Мне стало страшно.

– У тебя совершенно ледяные руки. Ты что, ходила на улицу?

– Я?.. Нет. То есть, да. Я хотела посмотреть снаружи на окна третьего этажа.

– И что ты там увидела?

– Ничего.

– А с другой стороны? Ведь ты, наверное, ходила и на другую сторону?

– М-м-м… Да.

– Значит, ты была рядом с кухонным блоком?

– Стас, ты меня в чем-то подозреваешь?

Я не видел глаз девушки. В темноте всегда легче лукавить, как врать по телефону или в письме.

– Илона, я в последний раз хочу оградить тебя от опасной ошибки. Не пытайся найти и, тем более, вытащить из мусорной ямы ботинки.

Я попал в "десятку", и Мэд стала активно оправдываться:

– Ты должен верить мне, Стас! Я вовсе не пыталась достать ботинки! Согласись, что ночью, без веревки это сделать невозможно!

Она попыталась меня обнять, но я, отстранившись от девушки, покачал головой:

– Нет, это как раз возможно. Но я тебя предупредил.

– Все, Стас! Я туда больше ни шагу! Поверь мне!

– Собственно, ты в этом должна быть больше заинтересована, чем я… Ну что, посмотрим на возмутителей спокойствия?

Мы стали подниматься на третий этаж. Значит, думал я, девочка все-таки пыталась отыскать ботинки, чтобы передать их украинцу. Конечно, трудно расстаться с мыслью, что в мусорной яме лежит сто тысяч баксов. Богатые – странные люди. За деньги готовы лезть хоть по горло в дерьмо. Может быть, потому они и богатые?

Я первый шагнул в коридор, но тотчас дал задний ход и едва не сбил с ног Мэд.

– Что там? – шепнула она, испугавшись моей реакции.

Я прижал палец к губам, взял девушку за плечо и подвел к двери. Мы медленно высунули головы и посмотрели в конец коридора. Несколько альпинистов, негромко переговариваясь, стояли у раскрытой двери в комнату. Четырехугольный луч света падал на пол, освещая человека со связанными руками, который сидел у ног альпинистов, привалившись спиной к стене. Без особого труда в нем можно было узнать Богдана Немовлю.

Мэд едва не вскрикнула, но я успел закрыть ее рот ладонью и оттащить от двери на лестницу.

– Почему он там? – прошептала она. – За что его связали?

– Не думаю, что это означает что-либо хорошее, – пробормотал я и, увлекая за собой девушку, стал быстро спускаться вниз. Когда мы очутились на первом этаже, я сказал: – Кажется, ты следующая на очереди. Сейчас быстро хватай свои куртку, рукавицы, шапку – все, что есть, и через окно выходи на улицу. Жди меня на тропе к Ледовой базе.

– Хорошо, – с готовностью сделать все, что я прикажу, ответила Мэд. – Хорошо. Только ты постарайся быстрее. Мне очень одиноко… Поцелуй меня!

– Не тяни время! – поторопил я и снова побежал наверх.

35

Бородатые мужики решали судьбу Богдана. Они стояли вокруг него, морщили коричневые лбы, теребили курчавые бородки.

– Врача надо, – сказал один.

– Не врача, а милиционера, – возразил второй.

– Засуньте себе в задницы вашего врача разом з милиционером! – на высокой ноте, переходящей в визг, выкрикнул Немовля. – Развяжите меня, козлы, я вам ноздри поразрываю!

– Я же говорю – врача надо, – снова сказал первый альпинист.

– У нас на Памире похожий случай был, – вспомнил кто-то. – Из-за гипоксии у парня крыша поехала, и он на семитысячнике весь запас продуктов и палатку команды скинул в пропасть.

Немовля заерзал, поднатужился, стараясь разорвать репшнур, которым был обвязан, словно колбаса шпагатом.

– Развяжите, говорю! Я вас всех зараз в пропасть скину!

– Хорошо бы его вынести на мороз, чтобы немного охладился, – предложил самарянин Князев, который тоже был здесь.

Никто из альпинистов это предложение не поддержал.

– Это нонсенс. Он опасен, – низким рокотом сказал крупнотелый восходитель в кроваво-красном свитере. Слово "нонсенс" он произнес как "нэнсэнз". – Его надо положить на кровать и привязать к ней. Ну-ка, братцы, взялись!

Альпинисты осторожно приблизились к Богдану, как к крокодилу, который попал в заводь, и одновременно схватили за туловище, ноги, голову и оторвали от пола.

– Это я опасен?! – визжал Немовля, дергаясь, как гусеница на капустном листе. – Я не тильки опасен! Я атомна бомба!! Я вам всем кишки выпущу!! Я перегрызу веревку и развалю ваш дурацкий приют!! Я сравняю его з землею!! Тут будэ братска могила!! Цэ ваша остання ничь!!!

Самарянин, которому не хватило места рядом с телом взбесившегося Богдана, крикнул, что сейчас принесет еще сто метров репшнура, и побежал по коридору в мою сторону. Через несколько секунд он безмолвно каменел в моих объятиях.

– А-а, это вы, шеф! – с облегчением воскликнул Князев, узнав меня. – Ну и ночка сегодня, да? Две двери выломано, один труп и один связанный.

Лицо его светилось таким счастьем, будто он перечислял покоренные за ночь вершины.

– Кто этот связанный? – спросил я, отпуская самарянина.

– Имя Богдан, а фамилии не знаю. Из азербайджанской команды "Базардюзи".

– Что он натворил?

– Ломился в тридцать восьмой номер, искал какого-то мужика в очках, требовал какие-то деньги, ругался страшными словами. Ребята в номере, естественно, проснулись, но открыть не успели – Богдан выломал ее и кинулся на одного из них с