Не выходи из дома - Сьюзен Льюис

Повесив трубку, Дженна тут же набрала номер дочери, но снова наткнулась на голосовую почту.

– Пейдж, где ты? – спросила она. – Только что позвонила мисс Кендрик, и мне хотелось бы знать, что происходит. Позвони мне, когда получишь сообщение.

Пейдж свернулась калачиком в уголочке дивана в комнате Шарлотты и прослушала сообщение от матери, пока Шарлотта, так и не оправившаяся от простуды, крепко спала в кровати. Пейдж так отчаянно хотелось подхватить вирус, чтобы у нее был законный повод прогуливать школу, но пока, несмотря на то что она провела здесь большую часть выходных, дальше чихания дело не продвинулось.

Мать Шарлотты ушла до вечера на работу, так что Пейдж могла проторчать здесь весь день, никто бы и не узнал, что она у Шарлотты. Проблема в том, что она не могла просто проигнорировать сообщение от матери, иначе Дженна позвонит в полицию или выкинет еще что-нибудь в том же духе, а это им обеим нужно менее всего.

Это были худшие выходные в истории. Пейдж злилась каждый раз, когда видела, как мама рыдает, или кричит на отца, или пытается оторвать от него двойняшек. Такое впечатление, будто все сошли с ума, Пейдж ненавидела, как отец кричит матери в лицо, будто бы может ударить ее просто силой слова. Ей хотелось, чтобы мама постояла за себя и победила, но как сильно та ни сопротивлялась, ей так и не удавалось уесть отца.

Этого Пейдж не понимала. Они всегда были такой сплоченной семьей, но Пейдж уже начала осознавать, что все может измениться без предупреждения, к примеру отец может уйти к другой женщине, а люди, которые раньше не обращали на Пейдж внимания и вообще знать не знали, кто она, внезапно избрали ее мишенью для своих шуток и жестокости.

«У тебя такая рожа, что хочется ее разбить».

«Ты не знала, что никто не любит подлиз?»

«При мысли о тебе меня тянет блевать».

«Приходи в школу, и тебе хана».

«Оливер Прайс хочет, чтоб ты отвалила».

«Хватит доставать людей, которые тебя не выносят».

СМС и личные сообщения приходили теперь от различных абонентов и пользователей, Пейдж даже не узнавала имена и телефоны. Такое впечатление, будто на нее наехали всем миром, и на ее стороне только Шарлотта. По крайней мере, Джули предупредила ее, когда услышала, что планируют дармиты, хотя никогда не пыталась никого переубеждать публично, за что Пейдж ее не винила, учитывая, через что самой Джули пришлось пройти ранее. Она определенно не стала бы рисковать, чтобы снова не стать объектом нападок дармитов.

На выходных она спросила у Джули, сколько времени продолжалась травля.

Полгода, последовал ответ. «Это было худшее время в моей жизни».

Пейдж не сомневалась, поскольку сейчас определенно было худшее время в ее собственной жизни, а при мысли, что это будет продолжаться еще долгие месяцы, прежде чем дармиты отстанут, становилось только страшнее.

Сегодня пока что не было ни СМС, ни постов, хотя Пейдж ни минуты не думала, что все кончилось. Они подолгу молчали на выходных, но потом возвращались с новой порцией гадостей. Пейдж задумалась, не заблокировать ли их, но нужно было знать, что они про нее пишут, пусть и противно все это читать. Это единственный способ быть в курсе событий.

Глядя на телефон, когда снова позвонила мама, Пейдж почувствовала внезапный приступ негодования и обиды на то, что Дженна не понимает, что происходит в жизни дочери. Никто не понимает. Они так заняты происходящим вокруг этой чертовой Марты, что больше ни на кого уже сил не остается. Не то чтобы Пейдж нуждалась в их помощи, родители в итоге все только усугубили бы или вообще попросту конфисковали бы ее телефон и компьютер, просто им нужно вспомнить, что у них есть дети, которые могут нуждаться во внимании.

– Да, – коротко ответила она.

– Где ты? – раздался гневный голос матери. – Почему ты не в школе?

– Плохо себя почувствовала и пошла к Шарлотте, все?

– Нет, Пейдж, не все! Нельзя просто исчезать…

– Я не исчезала. Теперь ты знаешь, где я, зачем вся эта шумиха?

– Потому что ты не можешь просто уходить с занятий, не сообщая, куда идешь. В настоящий момент все и так сложно, я не хочу, чтобы еще и ты подливала масла в огонь.

– А я не хочу, чтобы ты спускала на меня всех собак, когда я плохо себя чувствую.

– Что с тобой?

– Думаю, тот же вирус, что и у Шарлотты.

– По голосу ты не похожа на заболевшую.

– То есть я теперь еще и лгунья.

– Пейдж…

– Нет, все в порядке. Я так понимаю, все считают, что я только зря занимаю пространство и должна свалить куда подальше и сдохнуть…

– Не говори глупостей! За тобой заехать?

– Зачем? Я сейчас приеду домой.

– Пейдж, почему ты так себя ведешь? Ты же знаешь, что происходит с папой, не хочу, чтобы еще и ты на меня ополчилась.

– Он мне не папа, и это ты на меня ополчилась.

– Я не понимаю, почему ты так думаешь.

– Потому что это так. Ты никогда меня не слушаешь, тебе неинтересно, что я делаю…

– Ты же знаешь, что это неправда. Да, я действительно сейчас очень занята, но тебе-то уже пятнадцать, Пейдж, ты понимаешь, что происходит, тогда зачем, ради всего святого, ты себя убеждаешь, что я на тебя якобы ополчилась, если знаешь, что это неправда.

– Нет, не знаю.

– Знаешь. И почему отказалась от участия в постановке? Я думала, ты в восторге от роли.

– Я тебе говорила, что не хочу играть в этом спектакле, но ты не слушала. А еще я не хочу ехать кататься на лыжах в конце месяца.

После короткой паузы мать сказала:

– Я забыла об этой поездке. А почему не хочешь?

– Просто не хочу и все.

– Шарлотта тоже решила не ехать?

– Я не знаю. Какое это имеет значение? Я не хочу ехать. Конец истории.

– Папа уже оплатил поездку?

– Нет еще.

– Хорошо. Нам нужно поговорить.

– Я не передумаю.

– Я не говорю, что ты должна передумать, но тебя явно что-то беспокоит.

– Ничего меня не беспокоит, говорю же…

– Пейдж, прекрати кричать на меня.

– Я не кричу!

– Кричишь.

– Все, я вешаю трубку. Не надо за мной приезжать. Я собираюсь остаться здесь, где мне рады. – Она повесила трубку и пошла в ванную, чтобы Шарлотта не услышала, как она плачет.

Это просто кошмар. Жизнь разваливается на части, и ничто не помогает исправить ситуацию. Пейдж ненавидела себя за слабость, за то, что не в состоянии противостоять дармитам, за то, что цепляется к матери, испытывает отвращение к отцу, за желание ударить Джоша и двойняшек, лишь бы они заткнулись. Бабушка единственная, кто мог понять Пейдж, но с ней трудно общаться, да и вообще у нее забот полон рот, поскольку после ухода отца бабушка заботится обо всех.