Жизнь не видел, смерть познал - Владимир Колычев

Ураганных ветров ей хватало и в бизнесе. Домашний быт налажен, размерен. И ей не очень хотелось, чтобы Антон ворвался в эту ее спокойную гавань на штормовой волне своих проблем. Снова стрельба, снова трупы… Хватит с нее прежних катаклизмов, насытилась ими на всю оставшуюся жизнь… Но все же иногда на нее накатывала такая тоска по Антону, что она срывалась с места, как одержимая мчалась в Вологду в надежде, что найдет его там. Тогда она не боялась ничего – ни крови, ни смерти… И такие приступы случались с ней все чаше. И в основном по весне, в период, когда у душевнобольных наступает обострение. Наверное, она тоже ненормальная. Просто пытается разубедить себя в этом. Поэтому и гонит от себя мысли об Антоне. Поэтому так успешно научилась убеждать себя в том, что покой одиночества лучше, чем буря в его объятиях…

– Раиса Леонидовна, с вами все в порядке? – встревоженно посмотрела на молодую женщину Стелла.

Они садились в машину, чтобы ехать домой. Рабочий день закончился, а фотосъемка так вымотала, что хотелось поскорей забраться в джакузи, под массажные струи…

– А что такое? – спохватившись, Рая с видимым удивлением посмотрела на девушку.

– Вы побледнели.

– Это усталость.

– Ну да, конечно… Опять, наверное, про него вспомнили…

– Про кого про него?

Про Антона Рая не рассказывала никому, но Стелла догадывалась, что в ее жизни был мужчина, о котором она не могла думать без волнения.

– Да так, проехали, – махнула рукой Стелла.

Дескать, не хочешь говорить и не надо.

– Не проехали, а поехали…

Стелла вырулила на шоссе, когда в сумочке зазвонил телефон. На дисплее высветилось «Степняков».

– Да, Дмитрий Пахомович.

– Раиса, у меня все готово! – восторженно сообщил он.

– Что готово? – не поняла молодая женщина.

– Ну, как же! Сегодня – семь лет, как ты окончила институт!

– Да? Даже не вспомнила…

– Но я-то помню!.. А ты помнишь, как я предрекал тебе блестящую карьеру! И я рад, что не ошибся!.. В общем, я бы хотел выразить восхищение твоими успехами, твоим талантом. Для этого я заказал столик в ресторане, в девять вечера я жду тебя на ужин…

– Вообще-то я еду домой!

– Замечательно! В восемь я буду ждать тебя возле дома!

– Но я не могу. Я устала…

– Раиса!

– Дмитрий Пахомович!.. Когда я захочу… с вами поужинать, я сама вам позвоню, договорились?

Она бросила телефон в сумочку и с досадой поджала губы. Старый козел!

Когда-то Степняков пытался закрутить с ней служебный роман. И она была хороша собой, и ему было выгодно состоять в близких с ней отношениях. Но Рая быстро дала укорот этому ловеласу. Тогда он был женат, и она пообещала просветить его супругу о кобелиных намерениях мужа. Но недавно Степняков развелся с женой и возобновил поползновения… Она уже устала от него. Но и поделать с ним ничего не могла. Слишком хорошо шли у Степнякова дела в подконтрольном ей бизнесе, чтобы увольнять его. Так что приходилось терпеть его невинные, в общем-то, хитрости.

2

Вечер, солнце уже на горизонте – и кажется, что нижним своим краем приваривает небо к земле. Пора ехать домой, но Антон еще не до конца определился, нужно ли приобретать линию по производству макаронных изделий.

– Это же золотое дно, – убеждал его главный инженер. – По дешевке в Оренбург продукцию будем гнать. Там у нас эти макароны с руками оторвут…

– Это все понятно, но ведь, чтобы доход с этого дела получить, надо в расходы влезть. А мы в долгах как в шелках…

– Вот и я говорю, что здесь без ста грамм не разберешься! – встрял в разговор Лева Туров.

По штатному расписанию предприятия он проходил как инженер по снабжению и сбыту. Как человек Антону он не нравился. Быстрые хитрые глазки, чересчур шустрый. По бабам ходок – в этом само по себе ничего страшного. Но беда в том – язык у мужика как помело. С этой так, с той сяк. Про всех расскажет, всех обсудит, у кого что лучше, у кого что хуже. Противно слушать… Но как специалист он был незаменим, пройдоха еще тот. Поэтому приходилось его терпеть.

– Ты еще здесь? – косо посмотрел на Леву Антон.

– Да я Иваныча жду… – сказал Туров и как ни в чем не бывало плюхнулся на диван, смахнул с журнального столика какой-то рекламный проспект, что в изобилии тащила сюда секретарша.

– Ну, жди, жди… Только если завтра с похмелья будете, пеняйте на себя!

– Да нет, Борис Алексеевич, нормально все будет… Так что насчет линии?

– Думать надо…

Семь лет Антон в сельском хозяйстве. Малый срок, если разобраться. Люди с детства к земле прирастают, потом в институтах учатся, на полях работают, чтобы со временем в начальство выбиться. У него как-то все само собой вышло…

Землю вспахал, пшеницу посеял, урожай собрал, на элеватор повез, чтобы там и продать. А там – шиш без масла. Мелкими партиями не принимаем. Пришлось перекупщикам зерно сдавать, считай, за бесценок.

В следующем году он собрал гораздо больший урожай. Потому что земли взял больше, да и пахал как проклятый с утра до вечера. Света белого не видел. А продал зерно перекупщикам, и оказалось, что прибыли кот наплакал. Хорошо, что вообще в минусе не остался.

Он мог бы и дальше продолжать в том же духе – тупо вкалывать от рассвета до заката в надежде на «добрых» посредников. Но он решил скооперироваться с другими фермерами. Каждый работал сам по себе, а урожай был собран в одну кучу и по хорошей цене продан элеватору. Антон оказался неплохим кооператором и смог окончательно объединить фермеров под крышей одной сельхозартели. Более того, смог взять кредит под залог общей собственности, чтобы купить мукомольный комплекс. Мельзавод запустили два года назад, часть одного кредита выплатили, затем залезли в другой, чтобы поставить фасовочно-упаковочную линию. Это существенно добавило ценность их продукции, но выплаты по кредитам напрягают сильно. А тут еще появилась возможность приобрести макаронную линию фактически за полцены. Еще больше залезать в долги не хотелось, но на макаронных изделиях можно поднять приличные деньги и в сравнительно короткий срок окупить затраты… Вот и думай, сможет ли артель потянуть выгодную, но все же обузу…

– Завтра скажу, – поднимаясь из-за стола, сказал Антон. – А сейчас домой…

Он уже подходил к двери, когда услышал возглас Турова:

– Какая летунья! Офонареть! Я бы с ней полетал. Смотри, Алексеич, какая телка! Между прочим, добра нам хочет!..

Лева чуть ли не насильно всучил ему рекламный проспект. Антон глянул на стоящую у самолета женщину и обомлел. На него с яркой задабривающей улыбкой смотрела Рая. Зрелая, сочная. И сексуальная до невозможности…

А Лева продолжал нести похабщину: