Княжья воля - Константин Кудряшов

снизу вверх эти стрелы, раз обе проклюнулись острым жалом сквозь мягкое дерево щита. Не высовываясь над бортом, родственник кордовского хаджиба сумел смахнуть саблей абордажную веревку. Впившаяся в обшивку железная лапа с острыми когтями осталась торчать на месте. Джари откатился от борта прямо под набегающего дана. Пятью секундами раньше этот дан двумя росчерками меча сразил двоих бездоспешных гребцов. Легко убил, будто мимоходом, словно не живые то были люди, а речной камыш. Чувствуя лопатками жесткий настил палубы, Джари сильнейшим ударом под чистую ссек бородачу правую ногу ниже колена.

Оскальзываясь на залитой кровью палубе, не обращая внимания на творящееся вокруг смертоубийство, Джари метнулся к следующей веревке. У плеча свистнула стрела. Справа отвалился куда-то вбок северный воин с выросшей в правой глазнице древком с черным оперением. Еще свист — хрип и грохот тела позади. Ему даже не надо смотреть кому обязан жизнью. Махдукар. Лупит из своего диковинного лука с носовой части корабля, укрывшись за объёмными тюками с овечьей шерстью.

Этот Махдукар и сам диковинный, достаточно на него взглянуть… Он из далекой, загадочной Индии, но как и Джари — настоящий воин, стрелок не знающий промаха. Сообразил толстоносый своими стрелами отгонять врагов от Джари и ставящих парус людей.

Плохо, что Джари не успел надеть свои доспехи, бой застал его в рубахе и походной накидке. Поэтому копье жидкобородого дана с легкостью вспороло ничем незащищенное плечо. Благо в этот момент Джари уже начал смещаться, чтобы избежать удара и острие копья вскользь взрезало мякоть не задев кости. Дан ринулся добивать подранка, но напоролся сначала грудью на выставленный щит, а затем кадыком на дамасскую сталь.

Джари смахнул еще одну веревку. Он понимал, что единственный шанс выжить — не драться с пиратами в открытом бою, а попытаться уйти от них, использовав преимущество в скорости перед их кораблем. Насколько он смог высмотреть в весельное отверстие в борту, там внизу оставалось еще около двух десятков соплеменников свирепых викингов, но к его удивлению, следующая партия не спешила карабкаться по веслам, дабы подсобить товарищам по палубе. Ждали чего-то…

Последняя веревка. Корму пиратского корабля стало относить от носа арабского судна. Лопасти весел опустились в воду, а с ними туда же опрокинулись и нерасторопные даны из, кто все же решился помочь партнерам по опасному бизнесу. Одновременно со взмахом сабли по последней абордажной веревке, ветер с силой хлопает в развернутый парус, корпус корабля содрогается и задирается носом к небу. Пошли! Джари радостно закричал. Почти сразу расправили второй парус. Высунувшись над бортом, Джари увидел как быстро удаляется от них корабль данов. Отличный ветер, вот только несет он к берегу…

Дружный вопль, славящий аллаха, проводил шестерых оставшихся в живых, щедро орошенных чужой кровью данов за борт. Они еще могли драться и перебить кучу народа на торговце, но предпочли отступить, чтобы соединиться с оставшейся на корабле компанией и повторить налет.

Кто-то догадался встать к рулю. Ветер по прежнему налегал от моря, наполняя паруса крепким соленым духом. Только сейчас Джари заметил тело хозяина Зифата лежащее в кровяной луже общей с родным племянником.

Джари велел рулевому править на неизвестную реку, так как посчитал, что сейчас будет уместным взять командование в свои руки и попытаться оторваться от данов вверх по руслу.

Убитых со стороны нападавших было восемь. Матерые, взрослые мужчины с густой растительностью на обветренных лицах и большим количестве памятных зарубок вынесенных из многочисленных стычек. Шестерых приговорили Джари и Махдукар, еще двоих совместными усилиями свалила сарацинская команда торгового судна.

Взгляд на тело одного из данов заставил Джари поднапрячь память. Здоровый, молодой волчара. Бронь хорошая, одежда тоже не самая худшая. На не тронутом мужской порослью лице застыло обиженное детское выражение. Парень явно моложе остальных своих товарищей, лет восемнадцать, самое большое — двадцать…

И тут Джари вспомнил это наивное лицо, за личиной которого скрывалась сущность разбойника и убийцы.

Сын датского ярла Хастейна Пустая Берлога. Джари даже вспомнил его имя — Хролейв…

Покойный Зифат с племянником Кадаром так славно подружились с Хастейном и Хролейвом на пиру у конунга. Смеялись, рассказывали о своих приключениях, Джари тоже пил с ними из одного рога…

Хролейва метким выстрелом завалил Махдукар, но перед этим юнец успел порешить пятерых в числе которых были Зифат и Кадар. Соратники ярлова сынка убили еще двадцать человек. Ранеными оказались почти все, исключая Джари, Махдукара и нескольких гребцов. Трое тяжелых.

Никто из арабов за всю свою жизнь не слышал такого страшного, звериного рыка, что родился на палубе датского корабля и настиг набравшее ход сарацинское судно как удар бича.

Похоже старина Пустая Берлога выловил из моря своих людей и понял, что живьем сынка больше никогда не увидит.

— Этих ободрать и за борт! — скомандовал Джари, указав на трупы данов. — Кто не занят — на весла!

Если судить по расстроенному реву, заставившему кружащих над волнами чаек втянуть головы, за смерть сына ярл Хастейн намерен мстить и мстить крайне жестоко. Лучший выбор для сарацин — дуть вверх по реке до первого большого селения, где смогли бы дать отпор страшным людям севера. Еще одной схватки с данами им не вынести…

— Ты хорошо говоришь по-нашему, — замечаю наблюдательный я, как только Джари перестает говорить.

— При дворе великого халифа много склавинов. Личная охрана, боевая дружина, есть среди них и военачальники. Так что — да, я хорошо говорю на языке склавинов.

Я задумчиво наблюдаю за беспрестанно жующим Махдукаром. Он и Джари сожрали вдвое больше нас четверых. Оно и понятно — с припасами на судне последние дни большая напряженка, хорошо хоть вода кругом пресная. Сожрали и на здоровье. Собственно, за тем и пригласили…

Услужливый хозяин с масляной улыбочкой подводит к нашему столу пару светловолосых, румяношеких соплюх, предлагает попользовать в качестве десерта. Каков мерзавец, но расторопен подлец и сервис такой ненавязчивый, как раз в духе этой тухлой рыгаловки.

— Не надо девок, — машу я на него. — Потом.

Оживившийся было Джари, понимающе кивает — дело превыше всего, тем более такое, когда на кону собственная жизнь. Он смотрит вослед уводимым корчмарем девкам и шумно вздыхает.

Если я правильно понял, Ольдар за отсутствием батяни и старшего братца в Полоцке нынче самый главный. Не знаю, может и оставил папа Рогволд кого из бояр за себя на пару дней да и узнавать неохота, Ольдар как исполняющий обязанности меня вполне устраивает. Делиться ни с кем не надо будет.

Я подвожу итоги сказанному Джари и прочавканному Махдукаром.