Зов крови - Андрей Посняков

– Эй, Готбольд, Ракса! Хватит, парни! Говорю же – прекратить!

Даны с неохотою повиновались. Убрали мечи, и их противники, однако, тут же переглянулись, искоса посмотрев на узкоглазое воинство Сарганы:

– Тут гунны, хевдинг!

– Я вижу, – Хаскинд перевел взгляд на князя. – Гунны – с тобой, славный конунг, или это ты – с ними?

– Со мной, – махнул рукой Рад. – Все ж я хотел бы знать, кто вы такие и что здесь произошло?

Покусав ус, германец кивнул на данов:

– Твои парни набросились на нас, едва только увидели. Не дали и слова сказать!

– Предупреждал же, – обернувшись, князь с досадой погрозил кулаком Готбольду с Раксой. Те, якобы сконфузясь, опустили очи долу, словно вызванные «на ковер» к директору школы нашкодившие восьмиклассники.

– Мы – люди славного Ардариха-конунга, могучего и справедливого правителя гепидов! – вскинув голову, с гордостью промолвил Хаскинд. – Вы все знаете, что меньше года прошло с тех пор, как славный Ардарих около бурной Недао-реки убил в честном бою могучего Эллака, сына великого Аттилы-рэкса. Убил и разгромил всех его гуннов! И теперь Паннония – это наша земля, земля гепидов!

– Ах, вон оно что-о, – задумчиво протянул Радомир. – То-то я и смотрю – как-то уверенно вы себя держите. Сразу моих парней не убили…

– И не собирались убивать, поверь! – Хаскинд сдвинул на затылок круглую кожаную шапку и, прищурив глаза, как бы между прочим, спросил:

– Вижу, ты удивлен моим словам, хевдинг. Вы что же, с этими гуннами явились издалека?

Радомир не стал кривить душой – да и к чему?

– Издалека, о, славный Хаскинд, сын Гаттаурда. Мы едем из Данпарстада – бежим от страшной болезни.

– А-а-а-а! – понятливо кивнул вислоусый. – Так мор уже до самого Данпарстада добрался?! Однако – далеко. А у нас уже, Господь миловал, смерть уходит. Кого уж с собой забрала, того забрала… Иногда если в деревнях только вновь все перемрут. Обычно – в самых бедных.

Тут уж кивнул князь:

– Это от того, что там в голодные годы и крыс, и сусликов жрут. А они-то – разносчики чумы и есть!

– Э… не понял тебя, славный Радомир-конунг?

– Говорю – черная смерть во многом – от сусликов да крыс.

Собеседник неожиданно растянул губы и шутливо погрозил пальцем:

– Не-е… Мор – он от Божьего гнева. Молиться чаще надо! И не идолам в капищах поганых.

Рад хмыкнул: то же еще, святитель Николай нашелся. Ишь, как рассуждает, деятель религиозный. Клерикал!

Впрочем, в эти времена сознание людей было чисто религиозным (христианским либо магически-языческим) и никаким другим.

– А я помню тебя, славный Хаскинд, сын Гаттаурда, – подъехав ближе, неожиданно улыбнулась Саргана. – Четыре лета назад ты был десятником в отряде Варимберта-херцога. Делил шатер с Хлотарем-франком.

Воин бросил на воительницу быстрый подозрительный взгляд… сразу же подобревший:

– Саргана! А я вот думаю – ты это или не ты?

– Только не говори, что не признал! – саркастически рассмеялась женщина. – Наверное, хотел сначала вызнать, сражалась ли я за Эллака? Так вот – нет, не сражалась, клянусь Христом и богами бескрайних степей. Я пришла с ним, – Саргана кивнула на князя. – Ибо на восходе солнца уже нет жизни, а есть только смерть.

– Понимаю вас обоих, – Хаскинд поспешно дернул коня за узду, отъехав на несколько шагов в сторону. Тонкие губы его на миг дернулись в ужасе.

Да, конечно, сей бравый вояка не боялся ни Бога, ни черта, однако… черная смерть – это ведь было совсем иное. Кому же хочется гнить заживо? А эти подозрительные чужаки… пусть даже Саргана – и знакомая… была знакомой… Если они едут с востока – да! Там смерть. Именно туда, в бескрайние степи, в леса, она и ушла совсем-совсем недавно. А вдруг? Вдруг эти чужаки принесли ее с собой? Так бывало, случалось, и вовсе не редко. И что же теперь делать? Убить? Так силы уж слишком не равны. Пожалуй, лучше убраться подобру-поздорову, а потом нагрянуть с отрядом.

Легко прочитав на бесхитростном лице воина подобные мысли, Радомир спрятал усмешку – он-то ведь и сам рассуждал бы примерно так же. А пока лишь спросил:

– Ты знал славного сигамбра Хлотаря? Когда-то это был мой учитель.

Хаскинд вскинула глаза:

– Вот как? И ты, уважаемый конунг, был с ним знаком?

– Плечом к плечу мы сражались в славной битве на Каталаунских полях.

– Да-а, – вислоусый снова подбрел, даже немного расслабился. – Вот уж, поистине, славная была битва. Кто знал тогда, что пройдет совсем немного и наш повелитель… Увы! На все Божья воля.

– Аминь! – почтительно кивнул князь.

Бывший десятник (а кто знает, ныне он, верно, уже стал сотником?) покусал ус и наконец спросил то, что давно уже должен был спросить, причем, спросил как бы между прочим, так, вроде бы между делом, осведомясь о том, куда же направляются «столь славные воины»?

– Мы едем в Альба-Регий, – спокойно пояснила Саргана. Рад в ужасе прикрыл глаза: вот дура-то! Вроде хитрая-хитрая, а здесь, что же, не сообразила?

Хаскинд тут же опустил голову, как видно, стараясь не показать всю свою заинтересованность:

– Советую вам держаться римской дороги и никуда не сворачивать. В окрестных деревнях – гниющие трупы, смерть. Полное безлюдье кругом!

– То-то мы никого по пути не встречали.

– А я о чем? Ну, удачи вам, друзья! И пусть поможет вам Господь и Христородица.

– Аминь, – снова отозвался князь, глядя, как, гепиды, повернув коней, удалились, подняв тучи грязи и мелкой мокрой пыли.

Когда всадники скрылись за небольшой рощицей, князь повернулся к Саргане:

– Они тотчас же вышлют за нами погоню!

– Не думаю, – качнула головою воительница. – Скорее, устроят засаду в пути.

– Может, и так, – согласился Рад. – Но зачем ты им сказала…

– А мы поедем другим путем, князь, – Саргана скривила губы. – Я ж тебе говорила о том, что знаю здесь все дорожки.

Насколько Радомир помнил, ничего подобного воительница ему не говорила, а лишь намекала, что знает нужного человека, который поможет отыскать могилу. Однако, может, как-то вскользь и проскакивало что-то о путях-дорожках, князь не мог утверждать наверняка. Ну, раз говорит, что знает, значит – знает, иначе не казалась бы такой уверенной.

Немного проехав по широкой римской дороге, Саргана решительно свернула на проселок, тянувшийся средь серебристой от ковыля степи едва заметными стежками колеи от узких тележных колес. Пахнуло горькой полынью, из-под копыт, щебеча, вспорхнули жаворонки, уносясь в высокое, уже очистившееся от разноцветных туч, небо. Степь вовсе не казалась такой уж бескрайней, разве что – на востоке, на севере же и на западе маячили в синей туманной дымке горы, а на юге сверкала в лучах солнца река.