Мы, дети золотых рудников - Эли Фрей

Его приказной тон мне не нравится.

– Так скажи своим друзьям! – дерзко выкрикиваю я. – Скажи, чтобы не трогали меня! И нас! Скажи, что я твой друг. Почему не можешь?

Он упрямо качает головой:

– Не могу. Это не твоя война. Ты не должна быть здесь. Таскаться с перебежчиками – тем более.

Во мне кипит злоба.

– Я их не брошу! Они мои друзья. Сдохну вместе с ними от ваших рук, но не брошу. От твоих рук сдохну! – яростно восклицаю я.

Наш диалог прерывает скрип: открывается дверь.

– Ты здесь, Брык? Чего тут застрял? С кем ты трепешься?

Я не вижу говорящего, но по голосу узнаю его: это Архип.

И вдруг Кит резко хватает меня, поднимает в воздух и бросает на железный мусорный бак. Я перелетаю через него, таща за собой – бак опрокидывается с громким шумом, и меня засыпает вонючим мусором.

– Пошел прочь! – кричит Кит. – И чтобы я тебя никогда здесь не видел! Если вернешься – тебе конец!

Кит ведет какую-то свою игру – чтобы не выдавать меня Архипу, он выставляет меня перед ним парнем, с которым не поладил. Я поддерживаю игру, мне совсем не хочется, чтобы Архип меня узнал. Быстро выбираюсь из-под мусора и уношу ноги прочь.

* * *

Наверное, я действительно избалованная девчонка, которая не привыкла, чтобы ей отказывали. Единственная дочка двух любящих родителей. Гордая, самоуверенная и упрямая.

Я бегу по извилистому темному переулку и еще даже не подозреваю о том, что каких-то две минуты назад сделала самый сложный выбор за всю свою жизнь. Передо мной будто находились две двери, ведущие в совершенно разные жизни. Я приняла решение – и много лет спустя мысленно буду возвращаться к этому моменту и представлять, что меня ждало бы за другой дверью. Правильный ли выбор я сделала? Но будет уже слишком поздно… Часто мы делаем выбор под влиянием минутного порыва, не задумываясь о том, насколько сильно он может изменить нашу жизнь.

Вот черт! Мешок с платьем остался за мусорным контейнером. Вернуться? Это значит совершить самую большую глупость за всю жизнь. Хм… Выход всегда есть. Нужно просто по приходе домой попытаться доказать маме с папой, что засаленные бейсболки, мятые вылинявшие толстовки, а также огромные штаны, подвязанные бельевой веревкой, сейчас на пике моды.

Перед сном, лежа в кровати, я долго смотрюсь в маленькое зеркальце. Разглядываю свои lippen[26], в которые меня поцеловал Кит. Трогаю их пальцами, пытаясь восстановить в памяти испытанные ощущения. Было горячо и… очень волнительно.

Не правда ли, я дурочка? Этот псих швырнул меня через мусорный бак, на меня высыпалась тонна рыбьей чешуи и гнилых картофельных очисток. Бросил в мусор, как обглоданную кость. А я думаю только о поцелуе…

Ночью я просыпаюсь от странного шума, как будто кто-то скребется в окно. Я резко вскакиваю и замечаю, что покачивается приоткрытая оконная рама. Подбегаю к окну, никого не вижу, но слышу быстро удаляющиеся шаги. Как странно… Посмотрев вниз, я обнаруживаю на полу мешок Кирилла, тот самый, который оставила у пивнушки. Развязываю мешок – внутри мое платье, целое и невредимое.

Кит… Ложусь в кровать и снова дотрагиваюсь пальцами до lippen.

* * *

Чертога полюбилась мне так, как еще не нравилось ни одно место на Земле.

Мы вчетвером идем к железной дороге, кладем на рельсы мотки проволоки, монетки и гвозди, с нетерпением ждем и с восторгом смотрим, как по рельсам проносятся груженые товарные составы, которые расплющивают колесами наши сокровища, превращая их в металлические полоски с острыми краями – мы называем их «ножички».

Игорек мастерит цветные дымовые шашки, мы идем к железнодорожному депо и, забравшись на товарные составы, прыгаем с вагона на вагон, крича и пуская дым разных цветов…

В конце апреля идем на ферму, которая находится в западной части Чертоги. Там мы «подрабатываем», отвозим на тачках накопившийся за зиму мусор на свалку. При этом устраиваем гонки – кто быстрее докатит тачку до свалки. Хозяева не дают нам денег, они рассчитываются яйцами и молоком. И я, округлив глаза, наблюдаю, как Кирилл берет яйцо, разбивает скорлупу с острого конца и выпивает содержимое!

Он протягивает мне яйцо, но я морщусь от отвращения. Между тем Ваня с Игорьком спокойно выпивают по яйцу, облизываясь от удовольствия. Наконец решившись, я с опаской беру яйцо – оно оказывается теплым, почти горячим! Разбиваю скорлупу и выпиваю содержимое по примеру мальчишек. Вкус оказывается как у яйца всмятку, только гораздо насыщеннее.

А вкус теплого молока со слоем жирных сливок на поверхности не сравнится ни с чем. Мы все выпиваем по кружке, а потом смеемся, тыча пальцем в молочные усы друг друга.

В середине мая мы прыгаем с мостика в еще холодную воду заросшей тиной речки, плаваем в холодной воде, брызгаемся, дурачимся, а потом выдергиваем и поедаем сочные корни рогоза.

Забираемся в вырытую под рельсами канаву для стока вод и лежим не шелохнувшись в ожидании приближающегося поезда. Когда он надвигается, дрожат и рельсы, и земля, а мы, затаив дыхание, чувствуем, как в нескольких сантиметрах над нами грохочут многотонные вагоны… Страшно и жутко!

Чертога полюбилась мне. А в Холмах, дома, мне стало неуютно…

Загружая вещи в стиральную машину, я думаю о том, что мои друзья стирают руками. Принимая горячую ванну, я думаю, что у ребят вообще нет ванной в прямом смысле этого слова. Нет горячей воды, отопления, всех тех вещей, которые окружают меня каждый день и которых просто не может не быть. В голове не укладывается!

Когда лежу на кровати в своей комнате и слушаю музыку, когда смотрю какой-нибудь фильм, я думаю о том, что у ребят нет видеомагнитофона и музыкального центра. И даже нет своей комнаты. Личная комната была у меня всегда, родители не заходят ко мне без крайней необходимости. И я не могу представить, как бы мы все жили в одном помещении… Невозможно нормально лечь, сесть, сделать что-то, что тебе хочется. Наверное, в таких условиях ты чувствуешь себя под постоянным наблюдением. Мне кажется, это ужасно.

Когда еду с родителями в супермаркет и пристегиваю ремень в машине, я думаю о том, что у семей мальчишек нет автомобиля. Что в Чертоге нет супермаркетов, но даже если бы и были, то местным жителям негде взять достаточно денег, чтобы купить там продукты.

И в какой-то момент я впервые начинаю задумываться о некоторых сложных вещах. А нужно ли нам все это? Кирилл, Игорек, Ваня живут без всего того, к чему мы привыкли, и выглядят вполне счастливыми. Их жизнь омрачает вечная травля со стороны Архипа и Кита, но не отсутствие комфорта и вещей.

Я прохаживаюсь по дому. Кофеварка. Кофемолка. Кухонный комбайн. Миксер. Тостер. Два пылесоса – моющий и обычный. Электросушилка. Электрический камин. Два телевизора. Два музыкальных центра. Утюг и паровая станция. Желтые занавески. Искусственные цветы в вазе. Декоративный торшер. Кожаный диван. Картины на стенах.