Виза на смерть - Мария Шкатулова

А это моя. Вот тут мне хочется побольше зелени, разной, и чтобы обязательно по потолку — какой-нибудь филодендрон или плющ… Не уверена, что на этом фоне будет хорошо, но, если нужно, мы поменяем кафель… Света хватает? Если нет, можно установить искусственный… Ну вот, теперь спальня. В спальне — не знаю… — Ирина с сомнением покачала головой. — Говорят, это опасно — спать в одной комнате с цветами? Нет? Вообще я где-то читала, что есть растения, от которых… Ой, простите, телефон… — Она вытащила из кармана крошечный мобильник и нежно проворковала: — Да? Я слушаю. Ой, Ленка, привет… Нет, я дома… Нет, сейчас не могу… Ну?.. Тоже мне, новость — я знаю… Ну мало ли, всякое бывает. Брось… — Ирина прикрыла телефон ладонью и прошептала, обращаясь к Жене: — Пойдемте на кухню! — и вернулась к прерванному разговору: — Странно, не странно… спроси сама… Что?.. Нет, пока не видела, но Ксанка говорит — прелесть… Да… Нет… А я ей завидую… Лен, ты прости, но я не могу сейчас трепаться — у меня дизайнер… Да, да… Хорошо. Пока.

Они вошли в просторную кухню, тускло посверкивающую хромированными поверхностями.

— Ну как? — спросила Ирина. — Честно говоря, я бы предпочла что-нибудь другое — более теплое, уютное. И поменьше металла. Но мужу нравится, и потом это, конечно, очень удобно. Здесь потрясающая встроенная техника. Немецкая. Знаете что? Давайте-ка я приготовлю кофейку! Или, может, хотите сока? Сейчас сделаю свежевыжатый, в два счета! Кофе? Как скажете. Эспрессо, капучино?.. Я быстро…

Женя подошла к окну. С седьмого этажа гришаковской квартиры были видны мокрые от дождя крыши соседних домов. «Напрасно я сюда пришла, — думала Женя. — Разве я смогу о чем-нибудь попросить этих людей? И разве могут эти люди, которые так заняты собой, своими спальнями, ванными, зимними садами, интересоваться чужими проблемами?»

— Ну вот, все готово.

Ирина поставила на стол фарфоровый кофейник и две крошечные почти прозрачные чашечки.

— Вы пьете с сахаром? Нет? Я тоже. Мне вообще-то кофе нельзя, но иногда так хочется чем-нибудь себя побаловать…

— Вам, наверное, многого нельзя? — спросила Женя, чтоб что-нибудь сказать.

— В смысле еды? Как раз нет. Я ем, сколько хочу, и у меня все быстро сгорает. Господи, только бы не сглазить! У моих подруг — моделей — почти у всех проблемы. Травят себя таблетками, чтобы убить аппетит. Это так вредно… А вы? Вы ведь тоже худенькая.

— Это генетика — я в отца. Он всегда был таким, до глубокой старости.

Ирина насторожилась.

— Что вы называете «глубокой старостью»?

— Моему отцу восемьдесят четыре.

— Восемьдесят четы-ыре, — протянула Ира. — Да, это возраст. А вам сколько? Если не секрет.

— Тридцать один. Когда я родилась, ему было под шестьдесят.

— Ну, для мужчины это не много. Моему дяде шестьдесят два, а у него только что родился сын, чудесный мальчик. И сама я тоже собираюсь… года через три-четыре… А моему мужу, между прочим, уже… в общем, он старше меня. Конечно, не будь я моделью, все было бы проще… но что делать?.. Профессия требует жертв… У меня есть подруга, тоже модель, Оксана Кульбида, слышали, наверное?

Женя рассеянно кивнула:

— Кажется, слышала…

— Ну что вы! Она одна из самых известных российских моделей. Вы наверняка много раз видели ее по телевизору. Так вот, представляете, родила ребенка и три года скрывала его ото всех…

— Зачем?

— Если бы вы знали, какая у моделей жизнь, вы бы не спрашивали! Постоянно зависеть… ото всех… На меня вы не смотрите. Мне повезло. Я вышла замуж за богатого человека и теперь делаю что хочу. Хочется сниматься — снимаюсь. Нет — не снимаюсь. Это я к тому, что мне уже не нужно гоняться за мелкими заработками. Вообще-то я сейчас сама собираюсь заняться бизнесом — хочу открыть модельное агентство, только детское. Муж как-то не очень верит в это начинание, а мне ужасно хочется попробовать себя в чем-то новом. И потом — всю жизнь моделью не проработаешь. Так что пожелайте мне успеха. Если все пойдет хорошо, будете оформлять мне офис. У нас, правда, еще нет названия… вернее, нет подходящего. Хочется что-нибудь оригинальное, а не какие-нибудь там «Ромашки» или «Маргаритки». Вам ничего не приходит в голову?.. Нет? Если придет — скажите, хорошо? О чем это я? Ах, да… о Ксанке. Вот кому пришлось хлебнуть, не дай Бог… — Ирина покачала головой. — Ей так хотелось вырваться из своей среды, из кошмарной Балашихи. Приходилось браться за любые заработки, бегать по кастингам… Это ведь только кажется, что у моделей — красивая жизнь… Конкурсы, показы… А на самом деле… — Ирина махнула рукой, — сплошной кошмар! Ну ничего, — надеюсь, у нее сейчас все наладится… Мне почему-то кажется, что она уйдет из модельного бизнеса. Выйдет замуж, будет спокойно растить дочку… Все наши, конечно, переполошились, еще бы — такая новость и такой повод для сплетен. А каково пришлось Ксанке? Три года жить отдельно от собственного ребенка. Вы бы смогли?

— Нет.

Глаза у Жени потемнели, но она держалась.

— Так хочется посмотреть на девочку! — воскликнула Ирина.

— У нее дочка? — тускло проговорила Женя. — Сколько ей?

— Я же говорю — три года. Уже большая. Все понимает.

— Да… — тихо сказала Женя и поставила чашку на стол.

Сорокалетие Лобова пришлось на третий день после убийства Хинштама, и юбилей отмечался, что называется, символически, у Сурина в кабинете. «Убийцу найдете — будем пировать, — заявил Богданов, мрачно оглядев своих подчиненных по окончании утренней оперативки, — а пока и думать не смейте». Собрались накоротке после ухода начальства — не столько, чтобы праздновать, сколько немного расслабиться, или, как говорил Сурин, «уколоться и забыться». Впрочем, забыться толком не удавалось — как ни пытались они увести разговор в сторону, он все время возвращался на интересующие всех предметы.

— Ты смотри, под это дело не замотай гуся, — сказал вечно голодный Марченко, закусывая печеньем, — а то я эти дела знаю. Стоит один раз перенести, как потом все, пиши пропало…

— Не боись, — отозвался Лобов, — моя Татьяна этого не допустит. У нее уже и гусь закуплен, да и к гусю кое-что…

— Эх-эх, — вздохнул Сурин, — когда это еще будет?..

— Тебе ж сказали — маньяка отловим, будем гулять. При слове «маньяк» все загрустили. Лобов поморщился, Марченко отвернулся к окну, а Гулин принялся сосредоточенно рассматривать кончик своей сигареты.

— Может, ящик включить? — предложил Сурин. — Хоть музыку послушаем…

— Какую музыку?! Будет тебе музыка… Сейчас девять — время новостей. Тебе сейчас расскажут, где раки зимуют…

— Да ладно! Не каждый же день они будут талдычить про Хинштама! Ты, кстати, Эрденко нашел?

— Найдешь его, как же… Этот Эрденко прожил по указанному адресу всего две недели, а потом скрылся в неизвестном направлении.