Вивьен, сплошное недоразумение - Светлана Дениз

голого к стулу в кабинете и не пытали, что было маловероятно.

Вторая мысль оказалась совсем пресной. Перепили вайни из погребов и совсем опьянели.

Нет, это точно все было несопоставимо с правдой.

Что-то крутилось в моем мозгу, но никак не хотело пробиться наружу, потому что в дополнении ко всему меня терзали мысли, что моего деда будут совращать развратные особи с непотребного дома Аквалона. Я так и видела его, исцелованного во все места.

Это было…неправедно.

Я нахмурила брови, словив себя, что говорю точь-в-точь как Агнесс.

А вдруг от деда кто-нибудь понесет? Какая-нибудь путана? И что тогда нам делать?

От этого круговорота нездоровых мыслей, я даже присела на софе, почувствовав ка пружина уперлась мне в мягкое место, тем самым настроив меня на другие мысли, которые потекли в стороны Адама.

Теперь его я видела на старой продавленной кровати, покрытой распутного фиолетового цвета покрывале, среди ползающего выводка иыланов женского пола. Он возлежал, одурманенный всем подряд и наслаждался женскими прелюдиями, расстегивая на ходу рубаху и оголяя подтянутый торс.

Я смахнула испарину от этих образов и заметалась в укрытом тишиной салоне, где приглушила световые кристаллы громким хлопком.

Уже поднимаясь в свои покои, меня вдруг озарило!

Что-то сверлящее мою голову, прорвало брешь и меня осенило нехорошим предчувствием.

Опунция Опиумная!

Я зажала рот рукой и сбежав со ступенек, бросилась в кабинет деда, влетев туда так стремительно, что шарахнула дверью об косяк с такой силой, что на стенах задребезжали подаренные рога, вместе с парой картин в золотистых рамах.

В воздухе витал легкий налет табачных паров, перемешиваясь с запахом чего-то до невозможности сладкого и похожего на настой с горьковатым дурманящем ароматом. Он не был тонким, еле заметным, наоборот, насыщенным и густым, что через несколько секунд, я ощутила легкое головокружение, а тело вдруг стало податливым и мягким как подушка.

Превозмогая желание улечься прямо тут и расслабляться до одурения, я заткнула нос подолом платья и подошла к подоконнику, где на удивление быстро выросло растение с зеленовато-синими листьями, где на стеблях расцветали красноватые пятна, источающие аромат и легкое свечение.

О боги! Я оказалась права! Опунция опиумная, опьянила всех так, что даже дед, не совладал с собой и всему было виной именно я, не предполагая таких последствий.

Я просто хотела, чтобы Гордон Стейдж излучал спокойствие, а в итоге я отправила его собственноручно в дом терпимости и если он там наделает детей и начудит, то всему виной буду я.

Конечно, я не признаюсь в этом, даже под пытками!

Я шустро открыла окно, впуская темную беззвездную ночь внутрь и выкинула горшок с дарением вниз, решив, что избавлюсь от него завтра, пока никто не видит.

Ощущая странное блаженство и опьянение (все-таки, я успела надышаться дурманом), я выбежала из кабинета на ватных ногах и умиленно улыбнулась, ступая на ворсистый ковер.

Перед глазами всплыл Винсент, который, каким-то неумолимым образом скрестился с Адамом Редвилом и Вальдемаром Норвиком, образуя странный комплект из груды мышц, носов, задниц и длинных ног.

В покоях, я бросилась к тазу с водой и хорошенько умылась, чтобы выбить из себя странное состояние опьянения. Эта процедура немного помогла, и я улеглась на кровать, прикрыв глаза, моментально ощущая дрему.

Я словно парила в облаках покоя и гармонии, балансируя среди космических светил и миров, пока не услышала стук, от которого проснулась резко и неожиданно.

Стояла ночь.

По крайне мере, я это поняла по темноте вокруг.

Обычно, я не занавешивала занавеси, любя просыпаться под первые краски рассвета из окна, которое смотрела на засеянные поля и плодовую рощу, кучкующуюся возле кромки хвойного леса.

Потерев глаза, чтобы вернуть себе зрение, я поднялась с кровати и подошла к двери, не понимая, кому я понадобилась в столь поздний час.

Меня вдруг резко осенило!

Вернулся дед с гулянок и что-то точно произошло, явно критичное и непоправимое.

Хлопком включив световые кристаллы, наполнившие пространство моих покоев приглушенным голубым сиянием, я увидела перед собой Адама Редвила, застывшего возле дверного косяка с лицом искусителя.

Сглотнув, я превратилась в каменную статую сельдерея, не понимая, что он тут забыл, с расстегнутым жилетом и рубашкой.

– Господин Редвил? Что-то случилось?

В этот миг я также успела подумать, что благо, я уснула в голубом ситце, а не старомодной рубахе, в которых обычно спали Агнесс и Аманда, потому что тетка покупала такие для всех, во избежание ночных неприличий.

– Вивьен, добрый вечер!

Я повела бровью, вглядываясь в опьяненные глаза мужчины. Обычно голубые, в этот момент они были похожи на сапфиры, темные, отливающие синевой, в которых можно было утонуть, если не умеешь плавать в обжигающей страсти.

– Что вы тут забыли в такое время или что-то случилось?

Не ожидая такой прыти, Адам Редвил оказался близко со мной, критично близко. Я даже ощутила его дыхание на своем лице. От него пахло вайни, женскими благовониями и остатками опунции опиумной. И пока я думала о том, как его лобзали местные путаны, молодой мужчина все решил быстро и шустро.

Он просто впился в мой рот своими губами. Я потеряла свое умение соображать также быстро, как и то, что надо отбиваться, потому что, через долю секунды, я осознала жуткую правду, что мне этого не хотелось.

Адам окутал мой рот своими губами так умело, будто только и делал что целовал всех направо и налево.

Его руки скользнули по моей спине, прошлись по тонким пластинам корсета, прислоняя к своему торсу все ближе, пока я жадно отвечала на первый поцелуй в своей жизни, свершившийся в моих покоях с человеком, с которым нас косвенно связывал дед.

Горячее дыхание мужчины вдруг неожиданно быстро переместилось к моей шее, целуя ее самозабвенно приятно.

Мой мозг работал, выдавая мне картины из книг, в которых героини Эдерики Нейл также ласкали сильные руки и губы.

Адам снова перевел свое внимание на мои губы, а я, будто бы потеряв голову, обняла его, встав на мыски и опуская свои руки в его длинные, очень приятные на ощупь волосы, пока не почувствовала, что парень отстранился.

Его пьяная улыбка, оказалось последней перед тем, как он практически с размаха завалился на пол.

Я не