Приворотный амулет Казановы - Наталья Александрова

Надо быть честной с собой – похоже, так было и раньше. А она, идиотка этакая, вообразила себе невесть что, решила, что этот мужчина послан ей чуть ли не Богом. Браки совершаются на небесах и все такое прочее.

Евгений слегка нахмурился и провел рукой по шее. Она узнала этот жест – он трогал медальон. Подергал цепочку, сжал его в руках и выпустил поверх рубашки. Медальон блеснул тусклым золотом. Неужели Матушка была права и вся Полинина неземная любовь объясняется магическими чарами?

Девушка не слишком поверила во все эти россказни. Вроде бы видела воочию Матушку и говорила с ней, но как-то странно все. И медведь ручной, и Феденька – не то кот, не то лев, не то тигр, и ворон злодейский… Вполне могло быть, что почудилось ей все, тем более что не помнит она, как вышла из того дома.

Но, во всяком случае, она теперь свободна от своей любви. Даже не хочется употреблять это слово по отношению к Евгению. Ишь, смотрит на нее в изумлении, привык, что она готова с порога на шею броситься. Шиш тебе!

Евгений неуверенно приблизился к ней, выставив медальон вперед, как свое последнее оружие, свою последнюю надежду. Вряд ли он ему поможет… Надо же, вертит свою золотую безделушку и думает, что все женщины падут к его ногам. Насчет всех Полина не знает, а насчет себя теперь уверена. Хватит уже, была полной дурой, а теперь прозрела. Матушкино зелье помогло, видно, и впрямь не обошлось здесь без мистики.

– Не знала, что ты работаешь в похоронном бюро, – холодно сказала она, – ты говорил, что работаешь… – тут она запнулась, потому что оказывается, что Евгений на прямые ее вопросы таких же прямых ответов не давал, уходил от ответа, уворачивался, в общем. Да она и не настаивала, ей это было неважно.

Полина разозлилась.

– Похоронная контора – такая же фирма, как другие… – кротко заметил Евгений.

Он все вертел и вертел свой медальон, так что внезапно Полине захотелось дернуть изо всех сил за цепочку и сорвать его силой, так, чтобы на шее осталась красная полоса. А можно и до крови поранить. Что-то такое говорила Матушка про этот медальон… будто бы, кроме того, что владелец его может привлечь любую женщину, медальон еще опасен, очень опасен. И нужно его у этих типов отобрать и отдать Матушке, тогда злые и добрые силы придут в равновесие, и будет всем счастье…

Полина шагнула к Евгению и протянула руку, чтобы схватить медальон. От отпрыгнул от нее в сторону, как испуганный заяц.

– Что ты… – заговорил он сердито, – что это ты выдумала… ты не в себе…

Обостренным чутьем Полина уловила в голосе его легкую панику. Ага, глупая доверчивая овца не хочет ему подчиняться!

– Зачем ты пришла? – спросил Евгений, и голос его дрогнул.

– Повидать тебя, дорогой мой, я так соскучилась… – Девушка наступала на него, протягивая руки к медальону.

– Не трогай его! – закричал он. – Что ты хочешь?

– Где вы держите Эллу Ефремовну Птицыну? – процедила Полина. – Что с ней? Я хочу ее видеть.

– С чего ты взяла, что она здесь? – Евгений уставился на нее подозрительно.

– Можешь не стараться. Я видела, как ее увезли на машине этого похоронного бюро.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Евгений, – я тебя отведу к ней.

– Отведешь? Значит, она здесь, в этом здании?

– Да, здесь, только на верхнем этаже. Там у нас офис, кабинеты руководства…

– Ах, руководства… – протянула Полина насмешливо. – А ты, значит, мелкая сошка, работаешь внизу…

Евгений ничего ей не ответил, только зыркнул неприязненно и вышел из кабинета, бросив через плечо:

– Ну, ты идешь?

Полина, ничего не говоря, последовала за ним.

Евгений запер кабинет, прошел к лифту, вызвал кабину.

Оказавшись один на один с ним в тесном пространстве лифта, девушка снова прислушалась к себе: не шевельнется ли в душе отголосок прежнего чувства?

Но ничего не было. Перед ней стоял совершенно посторонний мужчина – фальшивый, опасный, неискренний, полностью утративший власть над ее душой и сердцем.

Лифт остановился на девятом этаже.

Они вышли в коридор.

В отличие от салона похоронных принадлежностей, этот коридор был едва освещен дежурными лампами. По сторонам располагались двери с табличками – должности, ничего не значащие для Полины имена. Пол, устланный зеленой ковровой дорожкой, гасил звуки шагов.

– Ты идешь? – окликнул ее Евгений, оглянувшись. – Мы уже почти на месте.

Он остановился перед одной из дверей. На ней не было никакой таблички. Вставив ключ в замочную скважину, Евгений повернул его, открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Полину.

Она шагнула вперед и остановилась в дверях.

Комната, в которой она оказалась, была едва освещена тусклой настольной лампой под плотным коричневым абажуром. Только круг света на столе был хорошо различим, все за его пределами пряталось в густой тени. И там, за гранью этого яркого круга, Полина увидела сидящую в кресле женскую фигуру.

– Элла Ефремовна, это вы? – проговорила Полина, отчего-то понизив голос.

Женщина за столом не отозвалась. Девушка сделала несколько шагов, пересекла комнату, обошла стол, оказавшись при этом за спиной у женщины.

Музейная дама сидела за столом в странной и неудобной позе. Голова ее безвольно свешивалась на грудь, руки лежали на столе, правая была сжата в кулак. Казалось, что она задремала за работой, и легкая дремота перешла в тяжелый, глубокий сон.

– Элла Ефремовна! – снова окликнула ее Полина и дотронулась до ее плеча.

Женщина не отозвалась и не пошевелилась. Полина зашла сбоку, заглянула в ее лицо.

Глаза пожилой женщины были полузакрыты, на лице ее было странное, удивленное и растерянное выражение, темное платье на груди казалось совершенно черным от пропитавшей его жидкости.

Полина ахнула, попыталась нащупать на шее пульс, ощупала дряблую старческую кожу – но вместо пульса ее пальцы наткнулись на какой-то инородный твердый предмет. Полина дернула за него и с изумлением увидела в своей руке маленький, остро заточенный стилет с резной ручкой из слоновой кости.

Девушка застыла как каменное изваяние.

Ей казалось, что время повернуло вспять.

Перед ее внутренним взором снова возникла сцена в ресторане «Аль денте» – опрокинутая мебель, трупы на полу, и она стоит в дверях, с дымящимся пистолетом в руках.

И вот снова – она стоит над телом мертвой женщины, руки у нее в крови, и в руке – окровавленный нож, орудие убийства…

Тогда, в тот раз, она убежала с места преступления, и с этого начались ее бесконечные мытарства. С тех пор она убегала и пряталась, пряталась и убегала.

Неужели сейчас все начнется заново? Неужели ей снова придется убегать, прятаться, заметать следы?