Бестиарий - Эль Бруно

Его мимика оставалась спокойной, когда он смотрел в окно и размышлял, позволяя своей помощнице немного отдохнуть, но она чувствовала по микродвижениям, что внутри него разгорается странный огонь. Если бы ее спросили об ассоциациях, она бы ответила – это пламя бело-голубое, как у газовой плиты.

– В чём отличие между безразличием и дзэном?

Я же не мог сейчас всего этого говорить вслух?

Саша убито и сонно смотрела на стол, изредка пытаясь доесть свой блинчик.

– Что? – встрепенулась она, поймав на себе напряженный взгляд Кристиана.

– Почему ты спросила?

– Подумала про заведующего. Он не причастен к похищениям, я почти уверена, но он всё-таки та еще тварь. Ведь он догадывался, подспудно знал… Потом я задумалась и вот пришла к вопросу. В чём разница между дзэном и безразличием? Почему ты так на меня смотришь?

– Ты сейчас очень красива, – заметил он почти бесстрастно, не отводя от нее внимательного взора.

Она возмущенно сдвинула брови, захотела выпалить что-то эмоциональное, но осеклась, угадав, что он – искренен. Не понимая его, она только плечами пожала, испытывая острое желание спрятаться от пристального внимания в свою сторону. Саше было немного не по себе. Словно он видел в ней не человека, а скульптуру, которая принадлежит ему, и это – гордость его коллекции. Словно она неодушевленный предмет, ведь он не замечал сейчас, что выглядит на самом деле Саша просто ужасно – бледная, растрепанная, помада смазалась, под нижними веками тени от туши, которую она случайно задела рукой, по инерции потирая глаз.

– Отличие между безумием и мудростью всегда в наличии самоконтроля. Представь, что с нами рядом сидят двое. Один проповедует дзен, а другой – безразличие. Если кому-то тут понадобится помощь, первый поможет человеку немедленно, спокойно, бесстрастно и ничего не желая взамен, принимая ситуацию, как есть. Он знает, что он делает и почему. Просто при этом отключил важность и мыслит согласно своей вере и кредо. Он к этому шел, он вырастил в себе бесстрастную любовь к миру. Второй же, проповедующий безразличие, закрылся от мира и съел сам себя. Самопереварился. У него ничего нет, кроме «мне безразлично». Ни глубины, ни изюминки, ни характера. Ничего. И в этом вся разница. Один содержит в себе бескрайность, а у второго эмоциональный диапазон мухи-дрозофилы.

Он сказал ей это с охотой, и Саша неожиданно ощутила, что впервые за долгое время способна слушать его с неподдельным интересом. Только это никак не укладывалось в то, что он продолжал ее инстинктивно раздражать, это противоречило самой его личности. Она мрачно задумалась.

– Ты сейчас серьезно? – негромко спросила она и требовательно посмотрела ему в глаза. – Скажи мне.

– Я не шутил.

Это было правдой, Кристиан не умел так лгать.

– Кто тебя… воспитал? Ведь ты просто не способен всё это почувствовать и научиться самостоятельно.

Кристиан поймал себя на том, что хочет ей ответить. На долю секунды ему захотелось стать впервые откровенным за долгое время, первым человеком, который слушает его всерьез.

– Ты забываешься, – пробормотал он, отводя взор. – Никаких личных вопросов.

– Постой, но мне в кои-то веке нравится тебя слушать. Я просто не понимаю, как возможно, что… такие мысли водятся в твоей голове. Это – фантастическое несоответствие!

– Вижу, ты немного отдохнула. Пойдем, я расскажу, что еще узнал в кабинете врача.

Тон его стал строг и Саша, презрительно фыркнув, закатила глаза.

– Я увидел едва заметные горизонтальные царапины посередине стола перед креслом. Стол лакирован не качественно, и следы на нём оставить легко. Впервые встречаю подобную закостенелую неосторожность. Я приложил к ним ладонь, когда говорил с врачом, опираясь на полированную поверхность, и успел снять скотчем частички белого вещества, оставшегося в них. Но по местам все расставила, конечно, кредитка.

– Разумеется, это же каждому станет очевидно, – когда детектив кивнул, Саша прищурилась: – Сарказм.

Кристиан неожиданно улыбнулся:

– У тебя очень красивая манера уравновешивать недалекость колким чувством юмора, мне нравится. Потертая с одного края кредитная карточка говорит о том, что ее использовали для измельчения чего-то. Вера выяснит, чего именно. К ней мы заедем позже. А теперь о главном, – он сел в машину, дождался, когда рядом устроится Саша. – Я насильно запихал тебя в клинику, и мне пришлось заключить с врачами некоторую договоренность. Тебе не должны были давать сильные лекарства и как-либо калечить. Но по странной причине однажды тебя запихали в подвал и стерли память. Вероятно, то, что ты помнишь, как слендермена – символ подсознания, пытающийся намекнуть на запертый уголок в твоей памяти.

Саша почувствовала, как мурашки появились у нее на затылке.

– То есть, похититель – один из нынешнего персонала! Он в больнице… И его работу покрывают.

– Если это так, то причем тут окровавленные лилии, спрашивается? – хмуро спросил Кристиан. – Каков мотив похищений? Куда деваются люди, которых так и не смогли найти?

Саша подавленно замолчала.

– И ко всему этому добавляются наркотики. Хотя они не причастны к делу, – наконец, добавила она. – Одни вопросы…

– Не делай скоропалительных выводов. Найденные вещества о многом говорят. Я буду отталкиваться от того, какие результаты получит Вера.

– Ну, допустим. А белое пятно в машине?

– Скорее всего, сперма. А шевроле принадлежит его женщине.

– По логике вещей, у заведующего не должно быть любовницы. Он не бисексуал, а именно гей.

– Автомобилем владеет властная, высокая, знающая себе цену, женщина, и она – моложе его, – Кристиан одной рукой, пока вел машину, открыл на своем телефоне фотоальбом и отдал девушке.

– Каблуки? – предположила она, глядя на вмятину под пассажирским креслом. – Может, это его любовник так одевается, – но тут же себя перебила: – Нет, он должен быть сильной личностью, типичный «настоящий мужчина». Значит, действительно, женщина. Если остался такой след, наш доктор регулярно подвозит ее, забирает откуда-то сразу после работы, возможно. Так ты сделал вывод, что они живут вместе. Только я теперь ничего не понимаю. Он делит квартиру и с мужчиной, и с женщиной?

– Сексуальные меньшинства в нашей стране ненавидят или молча презирают. Общаясь с ней, он может создавать видимость нормальной личной жизни, но это – снова лишь гипотеза, – ответил Кристиан.

– Ты упомянул, что надавил на рычаг. Поясни конкретнее?

– Если он кого-то боится и если он понял, что мы были в больнице не только для того, чтобы отыскать пропавшую девушку, то он знает, кому об этом сказать. А я оставил на столе у него визитку с данными агентства Виолы Соболь.

– Кристиан, но это мы…

– Да. Через мейл они выйдут на ИП и… его хозяина. Как и планировалось.