Где моя сестра? - Дэвид Бальдаччи

– Прошу вас.

– Я пришла к выводу, что в данном случае возможны международные осложнения.

– Например?

– Послушайте, я намерена рискнуть и считать, что вы действительно общество, которое стремится делать добро, и рассказать вам то, что на данном уровне обычно не делаю – ведь я вас, если быть откровенной, совсем не знаю. Но я чувствую, что у меня остается все меньше времени, и хочу получить полезную информацию на этого мерзавца.

– Я вас слушаю.

– Речь идет об эпической катастрофе, которая произойдет в самом центре нашей страны и может ее уничтожить.

Фабрикант заметно помрачнел.

– Надеюсь, это и есть первый уровень вашей боевой готовности. Мне не хотелось бы думать, что возможен переход на более высокий… – Он немного помолчал. – И что же вы имеете в виду?

Пайн посмотрела на Блюм.

– Не исключено, что речь идет о перевороте в правительстве.

Фабрикант не сумел скрыть удивления.

– Переворот? Мы живем в Америке, а не в какой-то банановой республике.

– Но эта страна началась с революции.

– Верно, но много лет назад, – возразил Фабрикант.

– Вы считаете, что история никогда не повторяется?

– На самом деле она повторяется постоянно.

– Тогда ладно, – сказала Пайн.

– Вы говорите всерьез?

– Люди, которые об этом знают, вполне серьезны.

– Вы имеете в виду людей вроде Бена Приста и Саймона Рассела?

– И, возможно, китайцев, которые в это вовлечены.

– Почему вы так решили?

Этли достала телефон. Фабрикант наклонился и посмотрел на фотографию на экране.

– И кто это такой?

– Человек, который дважды пытался меня убить. Я хотела бы знать его имя и послужной список.

– Позвольте мне позвонить тому, кто сможет помочь.

Оскар поднял трубку, произнес несколько слов и положил ее.

Пайн успела досчитать до десяти, когда в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Фабрикант.

Дверь распахнулась, и вошел мужчина в костюме, почти такой же маленький, как хозяин кабинета.

– Покажите фотографию Филиппу, – попросил хозяин кабинета.

Тот секунду смотрел на снимок, потом перевел взгляд на Фабриканта и кивнул.

– Ты можешь сказать ей, – разрешил Оскар.

– Его зовут Сон Нам Чон.

– И кто он такой? – спросила Пайн.

– Ваш самый худший кошмар, – ответил Филипп.

– Даже если он и вправду очень опасен, ему никогда не быть моим самым худшим кошмаром, – резко сказала Этли.

– Он китаец? – спросила Блюм.

Филипп посмотрел на нее.

– Нет.

– А кто тогда? – спросила Пайн.

– Кореец.

– Кореец? Южный или северный? – уточнила Этли.

– Насколько мне известно, он родился на юге. В детстве оказался в Северной Корее, там его задержали и отправили в лагерь. Он сумел выжить и теперь работает на тех, кто хорошо платит. Весьма квалифицированный оперативник. И чрезвычайно опасен, если возникает такая необходимость.

– Значит, Сон – его фамилия? – спросила Пайн.

Филипп покачал головой:

– Нет, Чон. Он уже довольно давно живет в нашей стране и изменил имя на западный манер. Чрезвычайно осторожен, у властей ничего на него нет.

– Но как такой человек вообще мог попасть в Соединенные Штаты? – спросила Блюм.

– Если вы располагаете достаточными ресурсами, возможности есть всегда, – ответил Филипп.

Пайн посмотрела на Фабриканта.

– Мирные переговоры с Северной Кореей только что закончились неудачей, – сказала она. – И этот тип появляется на американской земле. Как вы думаете, тут есть какая-то связь?

– Я не могу утверждать, что связи нет. – Оскар повернулся к Филиппу. – Благодарю, ты можешь идти.

– У Приста здесь есть кабинет? – спросила Этли, когда Филип вышел.

– Да.

– Мы можем на него взглянуть?

Фабрикант долго смотрел на нее.

– Я буду вам весьма признательна, – сказала Пайн.

– Я попробую это устроить, – ответил он. – Идемте со мной.

В маленьком кабинете Приста совершенно не чувствовался аромат табачного дыма, но он был так же точно завален разными предметами, как и кабинет Фабриканта. Очевидно, представители тесного круга элиты, благосклонных гениев, не отличались аккуратностью. Кроме того, Пайн отметила, что здесь нет никаких личных вещей, фотографий, сувениров из путешествий или репортажей с семейных праздников. Складывалось впечатление, что у Приста просто не было жизни помимо работы.

Ну, в этом смысле мы с ним похожи.

Книги стояли на полках и были сложены на полу. Папки с документами лежали на столах и тоже на полу. На письменном столе высились горы каких-то бумаг, книг и папок.

Почетное место на письменном столе занимал компьютер фирмы «Эппл».

Фабрикант наблюдал за Пайн, пока она вместе с Блюм осматривала кабинет.

– Прист – человек Возрождения, и у него множество интересов.

– У меня складывается впечатление, что вы здесь все такие, – заметила Блюм.

– Да, на самом деле так и есть. Однако некоторые из нас специализируются на каких-то отдельных вещах.

Пайн села за письменный стол и посмотрела на компьютер.

– Мне необходимо войти в него.

– Я не уверен, что могу разрешить вам это; к тому же не сомневаюсь, что нужно знать пароль.

– Прист оставил флешку, которая, как мне кажется, содержит нечто важное. К сожалению, данные там также защищены паролем.

– В таком случае вам не будет никакой пользы от компьютера Бена.

– Нет, тут вы ошибаетесь, – возразила Пайн.

– В каком смысле?

– Я покажу вам.

Ее пальцы застыли над клавишами, но она продолжала разглядывать вещи на письменном столе Приста.

– Что вы делаете? – спросил Фабрикант.

– Профилирую, за неимением лучшего термина.

Ее взгляд продолжал блуждать по различным предметам, пока не остановился на кофейной чашке, в которой стояли ручки. На боку у чашки была реклама фильма.

Она напечатала Кайзер Созе.

Ничего не произошло. Тогда она добавила еще одно слово. А потом еще и поменяла их порядок.