Созданные для любви - Барбара Делински

— Возможно, — тихо сказала Анетт, — но может быть и другое объяснение. Ее сердце ей больше не принадлежало.

У Кэролайн перехватило дыхание, она почувствовала какую-то необъяснимую грусть, но у нее не было времени проанализировать свои ощущения: они приехали в поместье, и ей стало казаться, что теперь самое главное — связаться с Джинни.

У Лилиан никто не ответил, телефон их старого дома тоже молчал. Сестры позвонили даже в гольф-клуб, но и там не знали, где искать Вирджинию. Она могла быть где угодно.

Кэролайн подумала, что из них троих Лиа больше всех знает о матери и может догадываться, где ее искать. Она повернулась, чтобы спросить у Лиа, но та уже вышла через стеклянные двери и была на полпути к бассейну.

Лиа было все равно, что подумают сестры, увидев, куда она направляется, — ей необходимо было встретиться с Джессом.

Она пробежала мимо бассейна, через парк, через лужайку в сторону леса. Никого не увидев сквозь толстые стекла теплицы, она толкнула сетчатую дверь в коттедж. Джесса там не оказалось, не было его ни в пристройке, ни снаружи перед коттеджем, ни возле пикапа, нагретого ярким солнцем.

Испытывая острую потребность немедленно увидеть Джесса, убедиться, что он — не плод ее воображения, вызванный к жизни призраками Старз-Энд, она побежала обратно к дому. Пересекла подъездную дорогу и бросилась дальше, к вересковой лужайке с ее изумительной красотой, пробежала мимо роз, распространяющих пьянящий аромат. Джесса нигде не было.

Чуть не плача, сдерживаясь из последних сил, она побежала по знакомой тропинке, уходящей в лес. Тропинка петляла меж берез, сосен и елей. Что-то подсказывало Лиа, что Джесс здесь, она чувствовала это так ясно, словно деревья говорили ей своим лесным языком. Петляя вместе с тропинкой, ступая по ковру из хвои, перешагивая через выступающие из земли корни, Лиа продвигалась дальше, пока лес неожиданно не кончился, уступая место яркому солнцу, зеленой траве и буйству полевых цветов. Посреди поляны Джесс полол сорняки.

Лиа увидела Джесса, и ее охватило знакомое томление, настолько острое, что казалось, сердце вот-вот не выдержит. У нее возникло ощущение, будто ее с большой силой потянули одновременно во все стороны. Учащенно дыша, Лиа остановилась на краю леса. Джесс поднял голову, его губы начали складываться в улыбку, но вдруг улыбка пропала, и он решительно зашагал через опушку к Лиа. Она вдруг испугалась. Слишком уж сильными были ее чувства к нему; казалось, это мгновение вобрало в себя все предыдущие тридцать четыре года ее жизни. Лиа инстинктивно попятилась, но Джесс перешел на бег и схватил ее раньше, чем она успела скрыться в лесу.

— Не надо, — взмолилась Лиа, но он обнял ее, привлек к себе и, зарывшись лицом в ее волосы, глухо произнес:

— Лиа, я не мог рассказать, это была не моя тайна.

— Но ты все знал! — закричала она, пытаясь его оттолкнуть.

Джесс не отпускал ее.

—Когда мне было девять, отец объяснил, почему моя мать от нас ушла.

Лиа словно не слышала.

— Все это время, пока я расспрашивала тебя о легенде, ты знал правду!

— Я никогда не лгал тебе.

— Но ты всегда недоговаривал!

— Потому что мать тебе не сказала. — Джесс немного ослабил объятия, но все равно не отпускал Лиа. В его голосе слышалось напряжение. — Сначала я думал, что ты все знаешь, раз твоя мать купила Старз-Энд, но когда стал с тобой говорить, то понял, что это не так. Я решил, что она собирается рассказать вам правду, когда приедет, и считал, что не имею права делать это раньше нее.

— В результате мы узнали обо всем от чужих людей! — воскликнула Лиа.

Джесс прошептал:

—Мне очень жаль.

Он снова изменил положение рук, и на этот раз в их движении было что-то успокаивающее. Тепло его тела передалось Лиа, перетекло между грудей, обвилось вокруг талии, окутало плечи.

—Если бы я знал, что так выйдет, я бы сам тебе рассказал, но ты ведь ждала, что мать со дня на день приедет.

Лиа вспомнила первую встречу с Джессом.

— Ты знал, кто я, еще до того, как я назвала свое имя!

— Черт, конечно, знал! Стоило мне на тебя взглянуть, как меня словно ударили под дых. То же самое почувствовал мой отец, когда впервые увидел твою мать, — он мне рассказывал. Но даже если бы это было не так, я сразу бы заметил сходство между вами. У меня хранится несколько фотографий, я нашел их только после смерти отца.

Услышав боль в голосе Джесса, Лиа вдруг поняла, что он тоже страдал. Она только сейчас осознала, что он на удивление мало рассказывал о своем детстве, об отношениях с отцом. Она вопросительно посмотрела на него. Солнечный свет, просеянный сквозь сосновые ветви, набрасывал на его лицо неровные тени, но и они не смягчали выражение боли.

—О Боже, — выдохнула Лиа.

Она поняла, что не может сердиться на Джесса, он — тоже жертва. Закрыв глаза, она прижалась лбом к его груди.

Джесс позволил Лиа постоять так некоторое время, а потом привлек ее ближе и обнял крепче. У Лиа задрожали ноги. Почувствовав это, он опустил ее на землю, и они сели лицом друг к другу по-индейски, держась за руки и соприкасаясь коленями.

Джесс тихо заговорил:

— Моя мать оставалась с нами до тех пор, пока я не достиг школьного возраста, а потом уехала. Просто однажды собрала вещи и исчезла. Отец не вдавался в подробности, только сказал, что они оказались разными людьми и что сыну лучше расти с отцом. Поскольку он не казался расстроенным, я тоже не очень огорчился. Прошел год, потом еще один, я стал скучать по матери, но он не скучал. Он был не очень эмоциональным человеком. Утром вставал, занимался своим делом, вечером ложился спать. Никогда не кричал, не плакал.

— Боже, — прошептала Лиа. Она-то отлично знала, что это такое.

— Но я был тогда мальчишкой, — продолжал Джесс, — и я иногда плакал, особенно когда приходили письма от матери. Она написала, что вышла замуж во второй раз, что у нее двое детей, и почти в каждом письме повторяла, что мне нужно когда-нибудь к ней приехать. На мой девятнадцатый день рождения мать даже прислала мне билеты на самолет. Мне хотелось поехать к ней, но я не мог оставить отца одного. Мой отец был трагической фигурой, нечто трагическое было в самой его отрешенности, мальчишкой я это смутно чувствовал, но не мог понять.

— Когда он рассказал тебе правду? — Лиа видела в глазах взрослого мужчины боль ребенка и ощущала ее как свою.

— Когда я получил письмо с билетами, мы с отцом поссорились. Это был один из тех редких случаев, когда он повысил голос. Отец велел мне ехать, а я отказывался. Он говорил, что не способен быть мне отцом, потому что от него осталась лишь пустая оболочка. Я возражал, он настаивал. Тогда он и рассказал мне о твоей матери.

— Ты рассердился?