Кровавая осень - Брайан Макклеллан

– Вы идете со мной?

Все молчали почти минуту, а затем прозвучал четкий ответ генерала Арбора:

– Первая и Третья бригады рапортуют о своей готовности.

– Седьмая идет с вами, – сказал Олем.

– И Девятнадцатая, – произнес из заднего ряда генерал Сларрен.

Один за другим откликнулись и остальные офицеры, и вскоре их голоса слились в одобрительный гул. Наконец, когда приветствия утихли, вперед вышел король Сулем. Обведя строгим взглядом собравшихся, он резко развернулся к Тамасу и обнажил свою шпагу.

У фельдмаршала екнуло сердце. Олем сделал полшага вперед.

Сулем повернул шпагу эфесом к Тамасу и низко поклонился:

– Моя шпага к вашим услугам. А также мой пистолет, мои Избранные, моя артиллерия и шестьдесят тысяч солдат. Наш союз заставит Ипилла задрожать от страха, и Кез заплатит за свои преступления.

Тамас не смог скрыть изумления. Он был знаком со многими монархами. Его высоко чтил прежний Железный Король Адро, так же как и повелитель Нови. Но никогда в жизни фельдмаршал не испытывал ничего подобного. Он принял шпагу из рук Сулема и поднял ее над головой.

– Я готов умереть за свою страну. Но пусть лучше умрут ее враги. Готовьте войска. Мы выступаем!

Карета Адамата приближалась к Адопесту. Две недели назад инспектор вместе с Избранным Борбадором отправился отсюда на юг с ордером на арест генерала Кеть.

Издали город выглядел непривычно. Кирпичные трубы и склады Фабричного района спрятались за красной листвой и золотом полей, и Адопест словно стал меньше, чем прежде. Когда панорама города уже почти скрылась за домами южного предместья, Адамат понял, в чем дело: над центром Адопеста больше не возвышался маяком кафедральный собор.

Пока карета двигалась через южное предместье и Фабричный район, инспектор насчитал еще дюжину разрушенных церквей. Было четыре часа пополудни, осеннее солнце уже опускалось к горизонту. Когда карета остановилась возле дома Адамата, инспектор уже кипел от ярости. Люди Кларемонте сровняли с землей все церкви Адопеста.

Как они посмели? Это не их город, не их страна. Но никто не вмешался – ни когда вытаскивали священников из часовен и убивали прямо на улице, ни когда Избранные Кларемонте магией взрывали собор, превратив его в груду кирпичей.

У Адамата закололо в груди. Нужно было соглашаться на предложение Тамаса и помочь ему избавить город от Кларемонте. Кто-то ведь должен бороться с этим ублюдком.

Держа под мышкой трость и шляпу, Адамат затащил сумку на крыльцо и поставил перед дверью. Он понуро опустил голову. Ничего этого больше не будет. Кларемонте остался в прошлом, Ветас остался в прошлом. А сейчас он должен рассказать Фей о Жосепе.

Инспектор постоял на крыльце, пытаясь подобрать нужные слова, и вдруг обратил внимание на звуки – точнее говоря, на их полное отсутствие. Ни разговоров, ни криков играющих детей, ни стука шагов по деревянному полу. Адамат поднял голову и посмотрел в окно, но шторы были плотно закрыты. Куда подевалась его семья?

Трясущейся рукой Адамат попытался повернуть ручку двери, но та оказалась заперта. Он вытащил из кармана ключ, который выскользнул из внезапно онемевших пальцев.

Инспектор нагнулся и тут же услышал, как щелкнул замок и дверь открылась. Он поднял голову.

– Адамат? Вы вернулись? Как замечательно.

Он облегченно вздохнул, но колени все еще предательски дрожали.

– Привет, Марги.

Мастер крупнейшей в Адро текстильной фабрики была крепкой женщиной сорока с лишним лет, с седыми волосами и очками на тонком носу.

– Заходите же. Я просто решила составить компанию Фей. Она не говорила, что ожидает вас… ну, скажем так, в ближайшие дни.

– Кто там? – донесся из гостиной голос Фей.

– Это я, – нерешительно ответил Адамат.

– Ах, подожди минутку!

Адамат зашел в дом, поставил сумку на пол, повесил шляпу и прислонил трость к дверному косяку. Из гостиной вышла Фей и обняла его за плечи. Инспектор наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и не мог не заметить надежды в ее улыбке, а затем и мрачной тучи, пробежавшей по лицу, когда он закрыл за собой дверь.

Он молча покачал головой.

– Марги, – сказала Фей, – мне очень жаль, но…

– Ах, не говори глупостей. Мне все равно пора возвращаться к своим девочкам. А тебе нужно побыть с мужем.

– Я поймаю экипаж, – вызвался помочь Адамат.

Он вышел на улицу, окликнул кучера своей кареты и помог Марги забраться в салон.

Адамат заставил себя улыбнуться и помахал ей вслед. Фей, стоявшая рядом с ним, сделала то же самое. Он снова поразился ее способности встречать все невзгоды с гордо выпрямленной спиной. Затем они вернулись в дом.

– Марги рассказала мне, что собирается этой осенью выставить свою кандидатуру на выборах районного казначея.

– А где наши дети? – спросил Адамат.

Фей прислонилась к стене в коридоре. Инспектор коснулся штукатурки, заметив, что этот участок отличается от соседних. Жена попросила кого-то заделать отверстие, которое Соу-Смиз пробил головой убийцы.

– Рикард предложил нанять для детей гувернантку на целый день, – объяснила Фей. – Я согласилась. Они сейчас гуляют в парке и вернутся к обеду, часа через два.

– Там не опасно?

Фей издала тихий звук, что-то среднее между вздохом и всхлипом, но так и не ответила.

– Это очень любезно со стороны Рикарда, – признал Адамат.

Несколько минут они молча стояли в коридоре.

– Не нужно мне было отвечать на тот проклятый вызов, – произнес наконец инспектор. – Не нужно было связываться со всем этим и…

– Жосеп погиб? – спросила Фей.

Адамат провел языком по пересохшему нёбу, но легче от этого не стало. Он коротко кивнул. Фей лучше не знать правды, это убьет ее. Одно дело – считать Жосепа погибшим, и совсем другое – знать, что он превращен мерзкой магией Избранных в некое… существо…

Нет, пусть лучше никто ничего не знает.

Фей опустила глаза и вернулась в гостиную. Через мгновение Адамат услышал ее приглушенные рыдания. Он прикрыл глаза. Как это могло произойти с ним?

Инспектор уже сделал два шага вверх по лестнице с сумкой в руке, но передумал и направился в гостиную. Фей устроилась на краешке стула, недопитая чашка чая стояла перед ней на столе. Он опустился на колени рядом с ней, обнял и тоже заплакал.

Когда воротник сорочки стал влажным, Адамат почувствовал, что выплакал все до последней слезинки. У него затекли ноги. Фей уже успокоилась и теперь уставилась неподвижным взглядом в дальнюю стену. Он поцеловал жену в лоб, высвободился из ее объятий, вытер рукавом мокрое от слез лицо и откашлялся.