Жуков. Маршал на белом коне - Сергей Михеенков

Главная военная академия ждала нашего героя впереди.

Жукову трудно было расставаться с войсками. Построения на плацу, запах конюшен, артиллерийские залпы на полигоне и взводные колонны на марше, стриженые затылки бойцов — всё это было его родной стихией… Но Сталин решил, что теперь он нужен в Генштабе.

В Европе Гитлер развёртывал всё новые и новые дивизии, тайно перебрасывая их к границам СССР.

Англичане флиртовали с фашистской Германией, уступая ей то Чехию, то Австрию. Нашёптывали Гитлеру пойти войной на восток, надеясь на то, что он не решится воевать на два фронта, а значит, ринувшись на Советский Союз за хлебом, лесом, рудами и нефтью, оставит в покое Англию и даже, быть может, союзную Францию.

Сталин нервно наблюдал за этой вознёй. Все предложения советской стороны приструнить Германию, создав антигитлеровскую коалицию, отвергались англичанами под различными предлогами. Немецкая дипломатия, не желая этого союза, начала усиленно искать пути сближения с Советским Союзом. Сближения, как оказалось вскоре, временного. Сталин, понимая, что с Англией и Францией не договориться, согласился заключить с Германией пакт о ненападении. Он как мог оттягивал начало войны, зная, что Красная армия ещё не готова в полной мере к схватке с вермахтом.

Эта пауза нужна была всем — и Германии, и Советскому Союзу. Гитлер всё ещё надеялся впрячь в свою огненную колесницу, уже стоявшую у советской границы, и английских коней. А Сталин, чувствуя коварство англичан, которые были всегда непредсказуемы в своём выборе, пытался умиротворить Германию. Сталин знал историю: англосаксы никогда не ценили союза со славянами, в особенности с Россией, они не стремились к такому союзу даже в самые трудные времена.

В исторической драме нападения немецких армий на СССР 22 июня 1941 года до сих пор не хватает каких-то деталей, из-за чего почти самопроизвольно рвётся логическая нить, распадается при тщательном рассмотрении. По этому поводу историк Андрей Ильич Фурсов в одном из своих интервью весьма точно отметил: «Гитлер не пересекал Ла-Манш, потому что он не хотел завоевать Англию, но всё время ожидал, что англичане объединятся с ним в войне против России. Англичане очень долго водили его за нос. По совокупности косвенных доказательств совершенно ясно, что Гитлер никогда не осмелился бы напасть на Советский Союз, если бы он о чём-то не договорился с англичанами, которые, естественно, с самого начала его обманывали. Им нужно было толкнуть Гитлера на Советский Союз, чтобы потом разделаться с Германией, как с потенциальным конкурентом».

В 1946 году во время суда в Нюрнберге генерал-фельдмаршал Паулюс, отвечая на вопросы советской стороны по поводу полёта Рудольфа Гесса в Англию и его секретных переговоров, обмолвился: «Я думаю, что “миссия Гесса” не окончена и по сию пору…» И пояснил: если бы стало очевидным, «что война не может быть им (Гитлером) выиграна», он ушёл бы «передав свои полномочия Гессу…». И ещё: «Лондон был заинтересован в войне между Германией и Советским Союзом. Столкнуть лбами своих врагов и отойти в сторону — это так по-английски!..»

Этот «неожиданный» для Берлина полёт вполне логично укладывается в концепцию А. И. Фурсова. 10 мая 1941 года рейхсминистр, рейхсляйтер, обергруппенфюрер СС Гесс вылетел на «Мессершмитте-110» с военного аэродрома в Аугсбурге в Южной Германии и взял курс на север. Самолёт пересёк Ла-Манш и на последних каплях топлива, запас которого в баках был рассчитан почему-то только на полёт в один конец, едва дотянул до Шотландии, где находилось имение лорда Дугласа Гамильтона. Лорд был приятелем Гесса. Они познакомились во время Олимпийских игр в 1936 году. Лорд Гамильтон должен был устроить Гессу встречу с той частью британского истеблишмента, которая находилась в оппозиции к Черчиллю и желала его устранения. Но что-то пошло не так. К Гамильтону Гесс не попал.

Гесс был превосходным пилотом. В Первую мировую воевал в составе авиаэскадрильи «Рихтгофен», получил два ранения и два Железных креста. При подлёте к контрольной точке в баках двухмоторного «мессершмитта» закончилось топливо. Пилот выпрыгнул с парашютом и сдался в плен шотландским фермерам. В результате Гесс попал в руки людей Черчилля. То есть не в те руки.

Гитлер, немного выждав, объявил Гесса сумасшедшим. Ведь не мог же он в канун вторжения в СССР признать факт переговоров с Англией, а стало быть, и явную подготовку к войне на востоке. Передислокация войск у границ с Советским Союзом была временно приостановлена и возобновилась только 18 июня. Перед атакой советских границ Гитлеру нужны были гарантии, что британские дивизии не ударят в спину. Война на два фронта однажды уже погубила Германию.

Историки говорят, что Сталин знал об интриге, что донесения он получал едва ли не со стола переговоров Гесса. Правда, не с той стороной, на которую миссия Гесса была рассчитана в Берлине. У Гитлера был свой план, который он решил реализовать именно теперь. Сформулировал он его ещё в своём манифесте «Mein Kampf»: «Только с Англией в качестве союзника, с прикрытой спиной, можно начать новое германское вторжение в Россию».

И вот тут-то, пожалуй, появляется ещё одна щель, откуда веет сквознячком-намёком на вопрос: почему именно Гесс?

После провала «Пивного путча» в 1923 году Гесса, какое-то время скрывавшегося в Австрии, арестовали и приговорили к семи месяцам заключения. В тюремном замке Ландсберг он сидел вместе с другим участником неудавшегося переворота — Гитлером. Именно там Гитлер, страницу за страницей, главу за главой, надиктовывал своему сокамернику Рудольфу Гессу манифест национал-социализма, ставший книгой «Mein Kampf». Вскоре личный секретарь Гитлера стал председателем центральной партийной комиссии и депутатом рейхстага, а 21 апреля 1933 года — заместителем Гитлера по партии.

Бывший нарком иностранных дел СССР Молотов в одной из бесед с писателем Феликсом Чуевым рассказал о реакции Сталина на историю с Гессом: «Когда мы прочитали об этом, то прямо ошалели. Это же надо! Не только сам сел за управление самолётом, но и выбросился с парашютом, когда закончился бензин. Гесс назвал себя чужим именем. Чем не подвиг разведчика? Сталин спросил у меня, кто бы из наших членов Политбюро способен решиться на такое? Я порекомендовал Маленкова, поскольку он шефствовал в ЦК над авиацией… Сталин предложил сбросить Маленкова на парашюте к Гитлеру, пусть, мол, усовестит его не нападать на СССР…»

В ответ на вероломную дипломатию Германии, которая, в случае её успеха, могла обернуться для Советского Союза катастрофой, Сталин предпринял весьма рациональный и, пожалуй, единственно верный в тот момент шаг: 13 июня 1941 года по радио было передано срочное сообщение ТАСС. Оно прозвучало вначале по зарубежным каналам, а 14-го числа вышло в печати — в «Правде», «Известиях» и других центральных газетах.

В заявлении говорилось, что «СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям».