Нострадамус - Алексей Пензенский

Катрен 4—39 посвящен борьбе рыцарских орденов с Турцией на Средиземном море:

Под «Арабской империей» подразумевается Турция; именно так называл Османское государство современник Нострадамуса Жан Боден в своем знаменитом трактате «Лучший способ изучения истории». Родос в начале XIV века был захвачен у Византии духовно-рыцарским орденом иоаннитов (госпитальеров). В 1522 году турки выбили рыцарей с острова после полугодичной осады и в отсутствие поддержки от христиан с материка. Но уже в 1530 году госпитальеры получили от испанского («гесперийского», то есть западного) короля Карла V Габсбурга Мальту, которую удержали под натиском превосходящих османских сил, сковывая их и отвлекая от дальнейших завоеваний.

В катрене 4—41 Нострадамус пересказывает эпизод Второй Пунийской войны, хорошо знакомый всем, кто интересуется историей Древнего Рима:

«Красотка» – Софониба (Сафанбаал), дочь карфагенского полководца Газдрубала и супруга правителя Нумидии Сифака, союзника Рима. Сифак под ее влиянием повернул оружие против римлян. Другой нумидийский предводитель, Масинисса, захватил Софонибу в плен, однако, вняв ее речам, влюбился в нее. Вот как об этом пишет Тит Ливий: «Она была в расцвете юности, на редкость красива; в ее просьбах, когда она, то обнимая колени Масиниссы, то беря за руку, молила не выдавать ее римлянину, звучало столько ласки, что душу победителя переполнило не только сострадание – нумидийцы покорны богине любви, – пленница пленила победителя. Подав ей правую руку, Масинисса пообещал исполнить все ее просьбы и ушел во дворец. Тут он начал сам с собой обсуждать, как ему исполнить свои обещания. Ничего он придумать не мог, и любовь подсказала ему решение опрометчивое и бесстыдное: он вдруг велит немедленно, в этот же самый день, готовиться к свадьбе, чтобы ни Лелий, ни сам Сципион не смогли распорядиться Софонибой как пленницей – она уже будет женой Масиниссы. Когда свадьбу справили, явился Лелий; он был так раздосадован, что собирался отправить Софонибу прямо с брачного ложа к Сципиону вместе с Сифаком и прочими пленными. Мольбами Масинисса добился, чтобы решение о том, с кем из двух царей должна разделить судьбу Софониба, было отложено и предоставлено Сципиону. Отослав Сифака и пленных, Лелий с помощью Масиниссы овладел остальными нумидийскими городами, где держались еще царские гарнизоны».

Римский полководец Сципион, однако, потребовал привезти ее в Рим в цепях:

«"По милости богов, покровителей Рима, Сифак побежден и взят в плен. Значит, он сам, его жена, его царство, земля, города, население его страны, все, что принадлежало Сифаку, – добыча римского народа. И царя, и его жену, если бы даже не была она карфагенянкой, если бы даже не знали мы, что отец ее вражеский военачальник, следует отправить в Рим: пусть сенат и народ римский решат, как будет угодно, судьбу той, о которой говорят, что она отвратила от нас царя-союзника и заставила его безрассудно взяться за оружие. Победи себя: смотри, сделав много хорошего, не погуби все одной оплошностью; не лиши себя заслуженной благодарности, провинившись по легкомыслию".

Масинисса слушал; лицо его заливала краска, глаза были полны слез; он сказал, что всегда будет во власти военачальника, и попросил отнестись по возможности снисходительно к связывающему его опрометчивому обещанию – ведь он дал Софонибе слово не передавать ее ни в чью власть. В смятении ушел он от Сципиона к себе; выпроводив свидетелей, долго сидел, вздыхал и стенал – это слышали стоявшие вокруг палатки – и наконец с глубоким стенаньем кликнул верного раба, хранившего яд (цари всегда держат яд при себе, ведь судьба превратна), и велел ему отнести Софонибе отравленный кубок и сказать: «Масинисса рад бы исполнить первое обещание, которое дал ей как муж жене, но те, кто властен над ним, этого не позволят, и он исполняет второе свое обещание: она не попадет живой в руки римлян. Пусть сама примет решение, помня, что она дочь карфагенского вождя и была женой двух царей».

Слуга передал эти слова и яд Софонибе. «Я с благодарностью, – сказала она, – приму этот свадебный подарок, если муж не смог дать жене ничего лучшего; но все же скажи ему, что легче было бы мне умирать, не выйди я замуж на краю гибели». Твердо произнесла она эти слова, взяла кубок и, не дрогнув, выпила».

О Софонибе писали также Аппиан и Диодор. Образ женщины, обратившей свои чары на пользу народа и погибшей ради него, оказался весьма востребованным в эпоху Ренессанса. Софонибе была посвящена картина Рембрандта и трагедия Меллена де Сен-Желе, придворного поэта Генриха II.

В катрене 4—54 появляется таинственный французский король с уникальным именем:

Этот катрен толкователи обычно относят к Наполеону, однако в XVI веке он воспринимался скорее как ретроспективное пророчество. Франциск I, король Франции в 1515–1547 годах, воевал в Италии, враждовал с Испанией и Англией. Его интерес к иностранным принцессам вошел в поговорку. Сам он был женат на Элеоноре Габсбург, а своего сына, будущего короля Генриха II, женил на флорентийке Екатерине Медичи. Наконец, имя Франциска действительно было первым среди французских монархов. Как писал неизвестный поэт в стихах на восшествие Франциска I на престол:

Что касается молнии, то доселе неизвестно, боялся ли ее Франциск. Известно, что страх перед молнией у эрудитов XVI века вызывал скорее благоприятные ассоциации. Светоний писал в биографии почитаемого в эпоху Возрождения императора Октавиана Августа: «Перед громом и молнией испытывал он не в меру малодушный страх… при первом признаке сильной грозы скрывался в подземное убежище». Покровитель искусств и ценитель античной словесности Франциск I вполне мог подражать Августу и не стесняться своей боязни грозных атмосферных явлений.