Ночной садовник - Джонатан Оксье

Из коридора полз дым, выедая глаза. Молли вытащила из кармана стопку обтрёпанных конвертов и уставилась на своё имя, выведенное знакомым почерком: «Молли». Поднесла письма к груди, и слёзы сами полились из глаз. Обои на стенах горели. Молли поднесла конверты к пламени, и они сразу же занялись огнём. Бумага трещала и чернела на глазах. Вытянув вперёд дрожащую руку с конвертами, Молли подошла к дуплу.

– До свидания! – сказала она и опустила письма в дупло. Они провалились в чёрную пустоту и…

Падали… Падали… Падали…

Раздался характерный треск – огонь всё‐таки вгрызся в дерево. Звук усилился. Черноту озарили оранжево-красные вспышки. Они становились всё ярче и ярче, пока дупло не изрыгнуло огненный фонтан. Пламя пожирало дерево изнутри.

Протяжный вдох донёсся до ушей Молли. Она обернулась: в холле напротив комнаты стоял Ночной садовник. Бледная кожа обуглена и потрескалась. Цилиндра нет, от лохмотьев поднимается кверху дымок. Рот сложился в гримасу ненависти. И шипит, как же он шипит…

Комната стала для Молли ловушкой. Куда ни глянь, везде огонь. Она отступила назад. Садовник шагнул вперёд… Оглушительный хлопок. Садовник взвыл: с его ноги сорвался и рассыпался прахом ботинок. Дух ухватился за дверной проём, не сводя с Молли наполненных бешенством глаз… Нет, не глаз, а глазниц! Теперь дымилось его одеяние, дым валил из ушей, изо рта, из каждой поры. Садовник распрямился и сделал ещё один шаг вперёд.

Хлопок.

Другая нога переломилась ниже колена, тут же рассыпавшись пеплом. Садовник рухнул на пол, но всё полз и полз к Молли, извиваясь, свистя и шипя. Вытянул вперёд руку…

Хлопок.

Пальцы пеплом осыпались на пол. Последний свистящий звук – и перед Молли осталась лишь кучка пепла. Она прижала руки к груди, сдерживая выскакивающее сердце. Перед ней были останки Ночного садовника. Они победили чудовище! Они выиграли!

В следующий миг Молли осознала, что дом, в котором она стоит, рушится на глазах. Обвалившийся кусок потолка окатил её фонтаном огненных искр. Задыхаясь от кашля и прикрывая руками лицо, девочка подскочила к окну, перелезла через подоконник и выбралась на крышу.

Снаружи пожар бушевал ещё сильнее. Он рокотал, как бурный океан. Молли посмотрела вниз: из-за раскалённого воздуха казалось, что земля кружится и дрожит. Откуда‐то издалека донеслось её имя: Бертран звал её. А совсем издалека будто доносились другие голоса – родителей…

Сквозь марево Молли видела, как мистер Виндзор тянет к дому по земле перину миссис Виндзор, а за ней остаётся длинный белый след из перьев. Перина легла на землю возле самого дома. Как раз там, где сверху стояла Молли. Она задержала дыхание – и прыгнула вниз…

Похоже, она вывихнула ногу при падении… В ушах зазвучал тихий голос. Затем он стал громче. Молли открыла глаза: над ней склонился Бертран. Он подхватил её под мышки и потащил прочь от дома, что-то крича на ходу. Молли с трудом различала слово «дом».

Раздался оглушительный грохот. Молли повернула голову: и дерево, и дом исчезли в гигантском столбе пламени. Она смотрела на бушующий огонь, а слёзы сами текли из глаз.

– Вот и всё! – хрипло произнесла она.

Мистер Виндзор обнял её за плечи.

– Вот и всё! – повторил он.

Они крепко обнялись и не отпускали друг друга. Огонь понемногу стихал, рёв пламени сменился тихим потрескиванием. И сквозь эти звуки Молли различила ещё один голос:

– Папа! Молли! Быстрее!

По дорожке к ним бежала Пенни, размахивая руками. Вцепившись в мистера Виндзора, Молли встала. Они распахнули объятия навстречу Пенни.

– Что там? – спросил Бертран.

– Молли, твой брат! – крикнула Пенни и отошла в сторону.

Из темноты показалась какая-то фигура. К ним шёл Алистер, весь насквозь мокрый, а на руках у него Кип.

– Кип! – закричала Молли и, отпустив мистера Виндзора, бросилась к брату.

Алистер присел на колени и положил тело Кипа на землю.

– Прости… – произнёс он чуть слышно. – Он прыгнул в реку. Он спас нас…

Молли смотрела на неподвижное, изогнутое в неестественной позе тело брата. Рот его был открыт, но Молли не могла уловить дыхания.

– Нет, нет, нет, нет… Только не Кип. Только не он. Она притянула мокрое тело брата к себе.

– Ты не можешь… – отчаянно прошептала она. – Не можешь умереть… Не можешь… Только не ты… Не ты…

Молли понимала, что вокруг стоят люди, но не замечала их. Ей было всё равно. Только Кип имел значение. Она уткнулась лицом в его мокрые волосы. Закрыла глаза. Она искала слова – слова, которые могли вернуть его. И в темноте нужные слова пришли к ней:

– Давным… давно… в одной… стране… – Молли набрала в грудь воздуха и заговорила громко: – Давным-давно в одной стране жил-был мальчик по имени Кип. Это был особенный мальчик, другого такого не было во всём мире. Волосы у него были рыжие, как у папы, а глаза зелёные, как у мамы, и он был чертовски отважным. А самое главное, у него была сестра. Сестра, которая любила его больше всего на свете… – Молли на мгновение замолчала. – Но однажды его сестра совершила ошибку. Она не дала ему того, что он заслужил. Она не сказала ему правду.

Молли закрыла глаза.

– Прости, – шепнула она на ухо брату. – Прости. Кип не двигался. На лице играли отблески пламени.

Но вдруг он дёрнулся. Закашлялся. Изо рта фонтаном хлынула вода, заливая ему подбородок и шею.

Молли отпрянула.

– Кип! Кип! – закричала она и вновь склонилась над братом, боясь коснуться его, боясь спугнуть чудо.

Кип наконец смог сделать вдох, заморгал, прищурился от пламени, задрожал. И, задыхаясь, спросил:

– А дальше? – Посмотрел на Молли, улыбнулся. – Дальше что было?

Дом и дерево догорели только на рассвете. Теперь на их месте осталось лишь огромное чёрное пепелище, от которого в росистый искрящийся воздух поднимался вверх дымок. Равнина начала оживать: там, где столько времени всё умирало, запели птицы, зажужжали насекомые…

Пожар оказался достаточно ярким, чтобы привлечь внимание жителей деревни. И с первыми лучами солнца явились несколько местных, которых очень удивило открывшееся перед ними зрелище. Вовсе не обязательно было знать правду о дереве, чтобы, только ступив в Прокислый лес, понять: это место перестало быть проклятым. Слухи быстро расползлись по Пустоши, и вскоре дорога, по которой столько лет никто не ходил и не ездил, заполнилась людьми: они шли посмотреть на пожарище, но не только. Они приносили и оставляли для Виндзоров корзины с едой, одеяла, одежду.

Виндзоры принимали дары с благодарностью. Огонь поглотил без остатка всё, что напоминало об их прошлой жизни, зато спас их собственные жизни. И за это Виндзоры тоже были благодарны.