Мечта светлой тьмы - Валентина Савенко

— Пообещай, что никогда не скажешь своим родителям, кто я. — Стены дома давили, жилище герцогини больше не казалось уютным.

Натан с тяжелым вздохом прикрыл глаза в знак согласия.

— Дашь клятву в первом же храме. — Эрик обнял меня за плечи, коснулся губами макушки. — Чад, ты тоже.

— Не надо, я им верю.

— Я похож на человека, способного сказать что-то, не подумав о последствиях? — прищурился Натан.

— Нет, но это не значит, что ты этого не сделаешь, — не согласился грифон.

А мне было все равно.

Я чувствовала себя разбитой вазой, которую наскоро склеили и потом все равно выбросили.

Мать продала, отец согласен отправить в тюрьму. Человек, которого я считала отцом, — вообще чужой.

— Вивьен, солнце ты мое весеннее, не надо по ним грустить. Семья там, где сердце.

Эрик коснулся губами щеки, отвлекая. Заставляя сердце быстрее стучать в груди, а щеки — алеть от смущения. Мы же не одни.

— У тебя есть брат.

Натан громко и невесело хмыкнул.

— Есть Чад.

Кот ткнулся мордой в мою юбку, вопросительно заглянул в лицо.

— Есть я.

Я улыбнулась сквозь набежавшие слезы. Кто бы знал, что, глядя тогда, в булочной, на наглого лорда, я обрету того, кто смотрит на меня с бесконечной нежностью. В чьих объятиях загораюсь и таю, как лед под долгожданным после зимы солнцем. Эрик не прав, не я, а он мое рыжее солнце.

За смущенную улыбку, за румянец, проступивший на бледных щеках, Эрик был готов нырнуть в прорубь без щитов. Вивьен не ответила на его признание, но это пока. Теперь, когда его крылья и лапы больше не связаны путами подозрений, он сделает все, чтобы нежный, но такой стойкий цветок с синими глазами перестал бояться и открылся чувству, что заставляет ее украдкой поглядывать на него. Или искать близости. Совсем не той, которой Эрику бы хотелось. Прикосновений, объятий, ласки, того, чего ей не дали, чего лишили.

Будет непросто. Бушующий в крови огонь и зверь давно приняли чувства хозяина и не понимали, зачем нужны игры с хождением вокруг да около. Никогда женщина не была для Эрика так желанна, так близка и недоступна. Но он выдержит. Сделает все, чтобы у Вивьен появилась та самая сказка, о которой мечтают все девочки. И пусть он не принц и лошади его панически боятся, Вивьен станет принцессой. Его принцессой.

Ради нее Эрик не то что мир готов перевернуть — вернуться в прошлое и дать обет безбрачия. Лишь бы она не решила сравнить его со своим отцом. В жизни грифона было немало женщин. И если бы случилось так, что артефакт, который ему вживили в приюте, не сработал, он никогда бы не бросил собственного ребенка, не стал бы откупаться.

С артефактом против естественного прироста количества подопечных вышла отдельная история. Приют был смешанным, мальчиков и девочек селили в разных крыльях здания, но директор, весьма любивший свое хорошо оплачиваемое место, всерьез опасался, что подростки все равно найдут способ уединиться. Вот так, под видом прививок от редкой болезни им всем установили артефакты. Воспитанникам не сказали.

Выплыло пикантное дело приюта через много лет, когда одна из девушек, выйдя замуж за лорда, три года безуспешно пыталась забеременеть. О наличии артефакта догадался сотый по счету целитель.

Скандал вышел знатный. Узнав о «шалости» директора, Эрик лишь пожал плечами и продолжил тратиться на зелья для своих женщин. В них добавляли специфические компоненты, которые не только предохраняли дам от нежелательных последствий, но и лечили, улучшали цвет лица и имели кучу весьма приятных для женщин «побочных» эффектов.

Сейчас Эрик всерьез сожалел, что не убрал артефакт. Не вел себя скромнее. Жил как жил. Страх, что Вивьен увидит в его поведении отражение жизни своего настоящего отца, превращался в идею фикс. И это здорово злило.

Эрик, продолжая с улыбкой гладить пальцами тонкую ладонь Вивьен, забытую в его руке, решил: если все же его сравнят с герцогом, он докажет, что другой. Грифон перехватил насмешливый взгляд мага, очевидно уловившего его метания. Натан едва заметно отрицательно покачал головой.

Вивьен не будет сравнивать?

Мерл прикрыл глаза. Да.

Грифон расплылся в совсем уж благостной улыбке. Маг нравился ему все больше. Особенно в роли брата Вивьен.

В дверь кабинета постучали — слуги принесли ужин. Вместе с едой появились артефактор и колдун.

Сомнения Эрика отвлекли и повеселили Натана. И убедили, что с ним Вивьен ничего плохого не грозит. Крылатый зверь окончательно и бесповоротно влюблен. И сестра отвечает ему взаимностью, хоть пока сама не понимает, что с ней происходит.

Сестра…

Магу было странно называть ее так. Странно осознавать, что это не розыгрыш, не шутка, а реальность. У него есть взрослая красавица-сестра с дивным характером. Настолько светлая и добрая, что даже странно, как ее мать смогла воспитать такое чудесное создание. Как у ведьмы с герцогом вообще она могла получиться? Но сомнений быть не могло — герцог проверил родство.

Когда Натан услышал от матери, что тот покаялся ей в небольшом грехе, окончательно понял, что очень далек от родителей. И история с вызволением матери из клиники ничуть не сделала его ближе. Для них он так и остался своевольным мальчишкой. Для обоих.

Недаром же мать, едва обретя способность здраво мыслить, начала настаивать на его примирении с отцом. С тем, кого она любила и кого простила, стоило ему связаться по зеркалу и, в свою очередь, простив ее, покаяться в примерно такой же «провинности».

Маг их не понимал. Он мог уловить обрывки мыслей, мечтаний, но это совершенно не помогло. Он был другим, а с момента встречи с Вивьен изменился еще больше. Вспомнил, что такое дружба, участие, желание помочь незнакомому человеку, просто так, без задней мысли.

И пусть герцог хоть триста раз отказывается от дочери, делает вид, что ее не существует, Натан от нее не отступится. Решение Вивьен не сообщать герцогу и герцогине, кем она является, было очень мудрым. Маг это понимал. Хотя злость на отца, за многие годы успевшая оплести душу ядовитым плющом, нашептывала, что герцог будет в бешенстве, когда сын представит ко двору сестру. Но это было так мелочно, так по-ребячески, что Натан лишь усмехнулся.

Герцог Уилбер никогда не узнает, что сталось с его дочерью.

— У вас есть лаборатория? — Колдун смотрел на выпавшего из разговора Натана блестящими от азарта глазами.

Сидящий рядом атрефактор нетерпеливо вытирал платком круглые очки. Эрик, не отпуская руки Вивьен, забывшей о еде и задумчиво разглядывающей картину, слегка улыбался уголками губ.

— Да, — окончательно очнулся Натан.

Кажется, речь шла о ведьме, матери Вивьен. Ханк рвался варить поисковое зелье. Ему было все равно, где это делать. Эрик подтрунивал над колдуном, напоминая о каком-то взорванном им сарае. Шеридан подкидывал игривых деталей вроде взлетевших до облаков фиолетовых кур. Чад изображал припадочного, валяясь на ковре. Так они отвлекали Вивьен от грустных мыслей о родителях.