Найти тебя - Санта Монтефиоре

— Мне ужасно жаль, что ваш отец умер. На самом деле для меня это огромнейшее потрясение. Я так сильно привязалась к нему. Он был мне почти родственником. Вряд ли вы это сможете понять. Я даже не знаю, как объяснить… — Она тяжело вздохнула, и ее глаза заблестели при спокойном свете свечи. — Могу я узнать, как это произошло?

— Он утонул в океане. Это был несчастный случай. — Селестрии стало так стыдно, что она не посмела взглянуть на миссис Уэйнбридж. Она жадно отпила глоток вина и утешилась при мысли о том, что ее ложь ведь была очень близкой к правде.

— Какой ужас! Вы, должно быть, обезумели от горя! — Старая женщина с чувством дотронулась до руки молодой девушки. — Что подтолкнуло вас приехать именно сюда?

— Потому что отец очень любил это место. И я хотела бы проникнуться, как мой отец, теми же чувствами к этому уголку. Я сбежала подальше из Англии, чтобы побыть немного в одиночестве. Это лето стало самым трудным в моей жизни.

Взгляд Фредерики смягчился, и она с грустью улыбнулась.

— Мне так приятно, что вы выбрали именно Апулию. Ваш отец был влюблен в это место. Он наведывался к нам при любой возможности.

— Он приезжал сюда по делам?

Фредерика засмеялась.

— Ничего подобного, милочка. Он приезжал с той же целью, что и вы, — чтобы скрыться от суеты мира.

Миссис Уэйнбридж в настоящий момент получала огромное удовольствие от ощущения сытости в желудке и легкости в голове, поэтому совершенно не замечала, насколько Селестрия завралась. Кроме того, она понимала, что о факте самоубийства не стоит кричать на каждом углу.

— Он был занятым человеком, — произнесла миссис Уэйнбридж, и при звуке ее голоса Селестрия слегка вздрогнула: ведь та не произнесла и слова с тех пор, как они приехали.

— Извините, нас не представили друг другу, — сказала Фредерика миссис Уэйнбридж, протягивая ей руку. — Печальное известие заставило меня позабыть о правилах хорошего тона.

— Это миссис Уэйнбридж, — произнесла Селестрия, продолжая жевать хлеб и ветчину. — Она работает в нашей семье уже бог знает сколько лет. Как долго, Уэйни?

— Уже больше сорока лет. Я давно потеряла счет годам. Видите ли, я еще девочкой начала служить у бабушки Селестрии и относилась к мистеру Монтегю как к родному сыну. У меня никогда не было детей, видно, так мне на роду написано. Однажды я случайно увидела мертвую малиновку в гнезде, и это явилось дурным предзнаменованием, потому что этот знак — к бесплодию. Мой Алфи посчитал меня сумасшедшей, но я не ошиблась. Разве это не вытекает одно из другого? Что еще может предвещать мертвая птица, да и вообще любая другая живность, коли на то пошло? Хотя я никогда не задумывалась, что означают мертвые животные, я хорошо разбираюсь только в птицах. — Селестрия с ужасом смотрела на Уэйни. После того как они покинули город Спонгано, она почти не произнесла ни слова, а сейчас и не думала замолкать.

— Мама не позволила бы мне разъезжать в одиночестве, вот и пришлось бедной старенькой Уэйни присоединиться ко мне. Она никогда не выезжала дальше Лондона! — произнесла она, надеясь как-то прервать этот нескончаемый монолог своей спутницы.

— Приятно с вами познакомиться, миссис Уэйнбридж, — сказала Фредерика. Лицо Уэйни озарилось блаженной улыбкой, хотя было видно, что перед глазами у нее все немного плыло. Она была явно довольна, что приехала сюда.

Пока они ели, в гостиную вбежала свора собак, которые в момент их приезда рыскали по двору в поисках пищи. Фредерика нежно поприветствовала их.

— А вот и мои четвероногие друзья: Помпея, Фьяметта, Примо, Цирус и Майялино. Я нашла Помпею первой, а спустя какое-то время последовали и другие. У меня постоянно пополняющееся семейство.

— А вы здесь с мужем живете одни? — спросила Селестрия, наблюдая, как женщина наклонилась, чтобы похлопать своих питомцев по спинам. Все они были дворнягами, однако несмотря ни на что Фредерика их, казалось, искренне любила.

— У нас была дочка, которая жила вместе с нами, но она умерла три года назад. Ее похоронили в мавзолее, который мы построили специально для нее через дорогу от Конвенто. А наш зять Хэмиш по-прежнему живет у нас. — Лицо женщины вдруг омрачилось тенью. — Знаете ли, мне ведь тоже очень знакома печальная правда смерти. — Она потянулась к Селестрии и взяла ее за руку. — Я понимаю всю горечь вашей утраты, так как мне приходится жить со своей. — От нахлынувших чувств ее голос стал едва слышен. Она сглотнула, убрала руку и какое-то время смотрела в стакан с вином, пока наконец не пришла в себя. Помпея уткнулась ей носом в руку, и она подняла ее, чтобы дать собаке возможность удобно примоститься. Та, тяжело вздохнув, положила свою морду Фредерике на колени.

— Да, потерять ребенка — это намного ужаснее, чем лишиться отца. Папе хоть удалось немного насладиться радостями жизни, — сказала Селестрия, откладывая в сторону свою ложку для супа.

— Нельзя прекратить жить, хотя временами, Господь знает, это было бы легче, — сказала Фредерика, потирая большим и указательным пальцами свой серебряный кулон с изображением Девы Марии.

— А у вас есть другие дети?

— Сын, который работает в Милане, и еще одна дочка. Она живет со своим мужем и детьми в Венеции. Наталия была самой младшенькой. И потом, у меня хватает гостей, некоторые из них, как и ваш отец, тоже становятся частью моей семьи. — Она снова потупила взор, задержав его на вышитых цветах скатерти.

Селестрия рассматривала Фредерику. Это была красивая, прекрасно сложенная женщина с нежной светлой кожей, на которой было еще совсем немного морщин. Ее длинные седые волосы были неаккуратно собраны сзади в густой узел. Она не пользовалась косметикой, а из бижутерии носила лишь блестящие желтые бусы, кулон со святой девой Марией да пару больших золотых сережек на крупных мочках ушей. На ней были оливково-зеленые слаксы, удобные туфли на плоской подошве и длинный кардиган того же цвета, доходящий ей почти до колен. Селестрия считала, что все итальянки должны быть очень смуглыми, с пышной гривой волос, как у Софи Лорен. Фредерика совершенно не подходила под это описание.

После окончания трапезы женщина провела их в комнаты. Они снова прошли через двор и поднялись по широкой каменной лестнице, ведущей в спальни. Имеющий неправильную форму коридор повторял очертания монастырского здания, огибая три его стены. Пол был устлан богатыми персидскими коврами, на которых высились неустойчивые пирамиды из книг, а в нише напротив окна стоял небольшой рояль.

— Хэмиш отлично играет, — произнесла она. — Хотя правильнее было бы сказать: когда-то играл. Он не притрагивался к инструменту уже довольно давно, но если вам все-таки доведется его послушать, у вас захватит дух. — Проходя мимо стопок книг, она чуть слышно произнесла: — Они уже мешают ходить. Слава богу, мой муж Гайтано решил переоборудовать башню в нашем саду под библиотеку. Эти книги образуют вот такие шаткие конструкции по всему монастырю. Книги — его страсть. Он по-настоящему счастлив только тогда, когда окружает себя книгами. Для него они как домашние питомцы, которым нужны поглаживания, ласка и полноценный уход. — Она открыла небольшую деревянную дверь, ведущую в изысканно обставленную спальню. — Это ваша комната, Селестрия. Ваш отец всегда останавливался здесь.