Королева дождя - Кэтрин Скоулс

Это была старая гравюра на пожелтевшей бумаге, портрет темнокожей женщины в каком-то странном одеянии; она наверняка принимала участие в неком ритуале. Она стояла, протянув руки к небу, приоткрыв рот, и широко распахнутыми глазами смотрела вверх. Но взгляд Анны заинтересовал фон картины: небо было необычно детализировано, а кружение облаков странным образом соответствовало предполагаемым телодвижениям женщины. Картина была подписана: «Королева дождя ловеду», а еще ниже мелкими буквами шел текст, где объяснялось, что женщины-вожди племени ловеду, согласно поверьям, настолько тесно связаны с силами природы, что их эмоции влияют на погоду. Анна перечитала текст: легенда заинтриговала ее. Она слышала, что погода влияет на настроение человека, но не наоборот. Ей стало любопытно, почему Кики выбрала эту картину и повесила ее здесь одну. Чем эта странная Королева дождя заинтересовала ее? Или это всего лишь очередная экзотическая колониальная безделушка? Как бы то ни было, Анна решила снять картину и заменить ее на фотографию церкви Лангали, которую Сара и Майкл подарили ей на прощание. Но, двигаясь по комнате, она поймала себя на том, что ее тянет посмотреть на картину снова и снова. Было какое-то очарование и в самом образе, и в идее, связанной с ним: женщина, общающаяся с облаками, ветром, небом… И в результате Анна перенесла снимок Лангали на прикроватную тумбочку, а картину вернула на место.

Канделябр Анна поставила на верхнюю полку пустого книжного шкафа. Свечи тускло освещали комнату, и серые тени падали на ее кожу, пока она раздевалась. Повесив одежду на спинку кресла, она перевела взгляд на большую двуспальную кровать у окна. После долгих ночей, проведенных в палатке на тонкой подстилке, кровать так и манила ее — широкая и длинная, с чистыми простынями и одеялами, хорошенько проветренными на солнце. Анна легла, укрылась простыней и расправила ночную рубашку. Она лежала на одной половине кровати, отвернувшись от свободного места рядом, но почему-то чувствовала и свободную подушку, и пустующую часть кровати, граничившую с ее телом. Она осторожно высунула из-под простыни ногу и стала прокладывать путь на чужую территорию. Анна закрыла глаза, и свет канделябра оранжевым пятном отметился на ее веках. Она еще никогда не лежала на кровати с мужчиной, но в памяти у нее хранились воспоминания о Майкле, которые она могла использовать. Ее нога двинулась дальше. Она представила себе волнующий шепот. Прикосновение теплой гладкой кожи…

За окном, в саду, в верхушках деревьев прыгало и переговаривалось между собой семейство обезьян. С озера доносились тоскливые крики водоплавающих птиц. Анна отмела все звуки леса, сосредоточившись на тишине спальни, на своем дыхании, учащенном и неглубоком. Ему вторил — у нее в голове — другой шепот. Возле нее притаилось живое существо, и вот оно сделало вдох…

Анна склонилась над маленьким мальчиком, чью покрытую язвами ногу только что промыли отваром плюща. Она соорудила над ним небольшой навес из куска противомоскитной сетки, чтобы мухи не садились на раны, которые пока не стали бинтовать, чтобы они подышали.

— Нам пора, — окликнул ее Стенли от дверей палаты.

Анна нахмурилась, не понимая, о чем он, но тут же вспомнила, что они решили сегодня отправиться в соседнюю деревню — нанести визит вождю ваганга. Этого требовал этикет, а поскольку именно вождь просил открыть больницу в Джермантауне, казалось вполне логичным рассчитывать на то, что он предложит помощь в обустройстве на новом месте.

— Хорошо, — кивнула Анна. — Я как раз закончила. — Она улыбнулась мальчику и отвернулась, собираясь уйти.

— Asante, Мама Кики, — прошептал он. Спасибо.

Он был не первым, кто так назвал Анну. Вряд ли они искренне заблуждались, даже если учесть, что она теперь постоянно носила одежду Кики. Анна предположила, что они просто таким образом делали ей комплименты, но мальчика все же поправила:

— Меня зовут сестра Анна.

Он вежливо кивнул, но, похоже, остался при своем мнении.

Деревня находилась не очень далеко от поместья Кики, но Стенли договорился, чтобы один из местных мальчиков пошел с ними и показал дорогу. Анна внимательно смотрела под ноги, чтобы не наступить на змею или скорпиона.

Она с нетерпением ожидала встречи с вождем. Когда-то она читала об африканском вожде, у которого было целых триста жен и сто пятьдесят детей. Вожди племен носили львиные шкуры и жили в глиняных дворцах, охраняемых воинами. Вскоре после своего приезда в Лангали Анна попросила, чтобы ее познакомили с местным вождем, но он сильно разочаровал ее. Он оказался самым обычным человеком, а единственными символами его положения в племени служили черный зонтик и старый, весь в пятнах, смокинг, который он практически никогда не снимал. Стенли сказал Анне, что ваганга — сильное племя, и заверил ее, что их вождь — очень важный человек. Разве ему не удалось успешно провести переговоры с епископом и договориться о больнице, но не согласиться на церковь?

Когда вдалеке показались крыши деревенских домов, Анна занервничала. Она заметила, что Стенли тоже напрягся: он держался очень прямо, как бы демонстрируя свой рост, и прижимал руки к бокам. Анна вспомнила, как раньше они с Майклом храбро заезжали в деревни, уверенные в теплом приеме. Но это племя в течение долгого времени отказывалось общаться с миссионерами, и Анна спросила себя, какой прием ждет ее здесь. Возможно, вождь благосклонно относится к миссии, планировавшей открыть больницу в Джермантауне, но как он отреагирует на решение Анны устроить больницу здесь, чуть ли не на его территории? Да еще и в доме Кики, месте, которое ваганга сохраняли нетронутым многие и многие десятилетия. Анна попыталась успокоить себя мыслью, что смотритель никогда не посмел бы согласиться на то, чего вождь не одобрил бы. Но затем она подумала, что смотритель, возможно, пошел бы на что угодно, если бы это помогло спасти его любимую жену.

Деревня ваганга расположилась на пологом склоне холма и была окружена высокими колючими деревьями. Деревья были необычайно крепкими, учитывая их местоположение: ни одну из нижних ветвей не срубили на дрова. Конические хижины были очень аккуратными, возле каждой находился небольшой загон для скота. На участках возле домов росла кукуруза вперемешку с яркими цветами, а над завитками проса порхали разноцветные бабочки. Деревенские жители неторопливо занимались ежедневной работой, их похожие на скульптурные изваяния фигуры были завернуты в разноцветные куски ткани. Анна догадывалась, что в хижинах обнаружит обычные свидетельства несоблюдения правил гигиены, но с того места, где она стояла, поселение выглядело идиллическим. В этом ощущалось нечто первозданное, нетронутое внешним миром. Здесь не было ничего пластмассового, не было ни брюк, ни рубашек, ни велосипедов. Никаких рекламных щитов «кока-колы».

Когда Стенли и Анна вошли в деревню, их тут же окружила стайка детей. Подростки отличались поразительно высоким ростом — некоторые были не ниже Анны. Их невинные лица уже были как бы освещены благородной красотой, которой славилось это племя.

Анна и Стенли пошли дальше, направляясь к центру деревни. Их провожали открытые оценивающие взгляды. Несколько человек указывали в ту сторону, откуда прибыли гости. Из хижины вышла старуха и уставилась на Анну; на ее морщинистом лице читалось изумление. Затем она улыбнулась, демонстрируя беззубые десны, и ткнула в Анну пальцем.