Ведьмина генетика - Альма Либрем

В какое-то мгновение, когда Белла с трудом удерживалась на грани сознания и уже даже попыталась нашарить под иллюзией проклятый кулон, чтобы в очередной раз, не задумываясь о последствиях, воспользоваться им, Гастон вдруг разжал руки, и она с трудом удержалась, чтобы не упасть на землю.

— Отпусти ее, — в голосе Мартена, остановившегося у ди Брэ за спиной, звенели стальные, прежде не свойственные ему нотки. — Тебе было мало вчерашнего?

— О, наш юный спаситель явился, — Гастон повернулся к принцу, так и не избавившись от своей надменной, ядовитой улыбки. — Что-то ты очень быстро отошел после вчерашнего. Не хочешь еще раз отведать моего кинжала?

Его рука уже скользнула к поясу, где хранилось, очевидно, скрытое за магическим пологом оружие, но Гастон так и не успел добыть его. Мартен вскинул руку, и синеватая магическая веревка обвилась вокруг шеи ди Брэ невидимой удавкой.

Белла попятилась, двигаясь вдоль стены, и как раз вовремя. Гастон захрипел, пытаясь отбиться от душившего его заклинания, зашипел, замахал руками в попытке вызвать магию, но Мартен был неумолим.

— Ты больше никогда, — звенящим от напряжения голосом произнес он, — никогда в жизни не сможешь воспользоваться своим даром. Забудь про него, ничтожество. Забудь про то, что ты пытался сделать с Беллой. И если ты хоть слово скажешь кому-либо, я лишу тебя не только дара, но и жизни. Теперь веришь, что я смогу это сделать?

Мартен сжал руку в кулак и рванул невидимую веревку на себя, освобождая Гастона от удавки. Прошел мимо него, даже не посмотрев в сторону сползшего на пол маркиза, все еще пытавшегося отдышаться, осторожно, бережно даже, приобнял Беллу за талию, привлекая ее к себе.

— Все будет хорошо, — прошептал Мартен девушке на ухо, уводя ее прочь. — А об этом — и думать забудь.

Белла молчала. Она позволила увести себя в комнату Мартена, усадить на кровать, и только там выдала первые звуки — закашлялась, захлебываясь эмоциями и непрошенными слезами, которые почему-то текли по щекам.

— Я вновь почувствовала себя в Халлайе, — прошептала она, когда приступ наконец-то миновал. — Жалкой, бесправной девчонкой, с которой можно сделать все, что в голову придет. Мне даже в голову не пришло воспользоваться собственной магией! Не следовало тебя вчера останавливать. Этот… Этот…

Мартен вздохнул. Взгляд у него был какой-то погасший, утомленный, словно парень постепенно осознавал, что же только что едва не сделал, но очень не хотел принимать на себя ответственность за едва не совершенное убийство.

Несколько минут в комнате царила тишина, пока Белла наконец-то не поднялась с постели и не остановилась напротив Мартена, заглядывая ему в лицо.

— Что такое?

— Да, — рассеянно промолвил принц. — Да, мне следовало отрубить его магию еще тогда. Но я не думал, что я на такое способен…

— О чем ты? — поразилась Белла.

— Забудь, — на губах Мартена заиграла задорная, знакомая ей улыбка. — У меня есть две новости. Одна — однозначно хорошая, а вторая… Не знаю. Скорее всего, ее следует интерпретировать, как плохую.

Белла нервно сглотнула ком в горле.

— Говори, — попросила она севшим то ли от волнения, то ли оттого, что Гастон едва не задушил ее, голосом. Наверное, сейчас даже в глазах застыло это дурацкое молящее выражение, которое девушка терпеть не могла еще с самого детства.

— Когда я перебирал книги, я нашел упоминание об артефакте, — уверенно произнес принц. — Там написано, что для того, чтобы отменить все, что он сделал, необходимо его уничтожить.

— И проблема в том, что ты не знаешь как?

— О, — Мартен скривился. — Ну, и это тоже. Проблема в том, Белла, что в академии Ирвин. Я видел его сегодня, он искал кого-то из администрации.

— Нас ищут, — обреченно выдохнула Белла.

— Да, — кивнул принц. — Нас ищут, и нам надо разобраться с артефактом до того, как найдут. Теперь нам не нужен Рьяго — надеюсь, его все-таки сумеют привести в чувство и разузнать, кто это сделал. Ирвин хороший целитель, его наверняка туда отправят… — он помолчал секунду или две, а потом вдруг спросил: — Останешься?

Белла почувствовала, как стремительно краснеет.

— Зачем? — тихо спросила она.

— Так безопаснее, — безо всякой задней мысли улыбнулся Мартен. — Если хочешь, я могу на полу лечь.

— Не хочу, — вздохнула она. — Ложись уж рядом, жених. Но на первую брачную ночь можешь пока что не рассчитывать.

"Пока что", судя по выражению лица Мартена, прозвучало очень обнадеживающе.

Белла проснулась от ласкового, теплого прикосновения чужих губ — и с трудом сдержалась, чтобы не ударить их обладателя куда-нибудь… По причинному месту.

Для халлайнийской девушки проснуться в одной постели с мужчиной, даже если между ними ничего и не было, приравнивалось к окончательной и бесповоротной потере свободы. И Белла знала, что никто не станет делать для нее никаких исключений. Можно даже не надеяться на то, что отец подарит еще несколько дней свободы — нет, он закроет ее в доме, а потом передаст жениху, тому самому мужчине, что грел ее постель, в абсолютное и безраздельное пользование, как испорченную, плохую жену, которая уже однажды не сберегла свою честь, а значит, может рискнуть ею и во второй раз.

Мужские руки держали крепко, и Белла попыталась вывернуться из теплых объятий, вырваться на свободу, оттолкнуть прочь того наглецы, который убил ее свободу, разорвал на мелкие кусочки…

— Эй, ты чего? — хриплым голосом поинтересовался уничтожитель надежд. — Белла, да не пинайся ты так! Хочешь, чтобы я опять долго и нудно зализывал свои раны? Хоть бы свои труды пожалела.

Она открыла глаза.

Ненавистный убийца свободы оказался Мартеном, улыбающимся, умиротворенным и ласково обнимающим ее за талию, халлайнийский дом — всего лишь комнатой в общежитии, а страшная тень отца, нависшего над ними — шторой.

Мирабелла все еще была свободна.

И, если верить Мартену, могла остаться таковой, даже если станет женщиной. Замужней женщиной.

А ведь она клялась, что никогда ни в кого не влюбится, что дорого продаст свою свободу и не позволит ненавистному мужчине, кем бы он ни оказался, разрушить ее судьбу таким простым, бесхитростным и оттого особенно мерзким способом.

— Доброе утро, — поприветствовал ее Мартен, садясь на кровати. — Как спалось?

— Жарко, — призналась Белла, не в силах сдержать улыбку, рвущуюся на свободе. — Ты — настоящая печка.

— Стараюсь, — ухмыльнулся принц. — На самом деле, от этого яда можно немного и потемпературить. Видно, не все вымыли… Но да ладно, через два дня и следа не останется.

— Регенерация?

— Что-то вроде того. Ирвин залечил бы в два счета, но такое простое я и сам могу, просто надо немного форсировать процесс.