Богач и его актер - Денис Драгунский

Как она смеет на него так смотреть? Он выпрямился и спросил:

– А почем вы знаете, о чем я думаю? – Спросил гневно, у него даже зубы зачесались от ярости, захотелось ее укусить. Чувство злой собаки проснулось в нем. Перевел дыхание и продолжил: – И о чем именно думаете вы? Давайте сравним! – Заставил себя улыбнуться.

– Вы всё прекрасно знаете, – сказала Лена. – Знаете и понимаете. Зачем слова? Простите, если вам это неприятно слышать.

И она продолжила буравить взглядом черный прямоугольник перед ней. Дирк недолго помялся, переступил с ноги на ногу и сказал:

– В любом случае я благодарю вас за вашу искренность.

– Пожалуйста, – сказала Лена с какой-то странной, непроизнесенной насмешкой. – В случае чего обращайтесь.

Он опять вспыхнул. Кажется, она ему просто хамит.

– То есть вы хотите сказать… – начал было он.

– Я хочу сказать вот что, – перебила его Лена, теперь уже без насмешки, а даже с некоторой заботой. – Попробуйте зайти в бар, вдруг там есть какие-нибудь снеки.

Дирк кивнул, но вышел наружу, к воде.

Уже стемнело. Он хотел немного пройтись, но было холодно. Неожиданно вспомнил, как Ханс Якобсен рассказывал про свою старую маму, которая говорила: «Ну куда же ты пойдешь, сынок? Темно, ночь на дворе!»

– Ну куда же я пойду? – громко сказал Дирк фон Зандов. – Темно, ночь на дворе!

Он поднял руки к небу, уронил их, вернулся в холл, прошагал мимо Лены и спустился на пол-этажа, туда, где был бар.

Бармен сказал ему:

– К сожалению, мы закрыты. Все работают там. – И он показал рукой вверх, имея в виду, очевидно, ужин корпоративных господ. Посмотрел на Дирка и неизвестно почему спросил: – Водки? Виски? Коньяку?

– Дайте карту вин, – сказал Дирк.

– Вина нет, все вино там, только водка, виски и коньяк, – и показал на три больших бутылки, стоявших сзади него.

– Я в смысле цены, – признался Дирк.

– Комплимент от заведения, – сказал бармен.

– Тогда виски, – решил Дирк.

– Тогда дабл? – спросил бармен.

– Да, – кивнул Дирк. – Трипл будет уже слишком.

– Отчего же? – сказал бармен. – Можно трипл, можно два раза трипл, хоть три раза, кто считает?

– Нет, нет! – Дирк испугался, что может от жадности и в самом деле взять два трипла, выпить триста граммов виски и просто отдать богу душу. – Нет, нет, дабл.

– Окей. – Бармен взял тяжелый бокал и вылил туда две мерные стопки по пятьдесят граммов каждая. Потом пошарил вокруг глазами и сообщил: – Снеков нет, есть только фальшивые орешки под пиво, возьмете? Пива, кстати, тоже нет.

– Фальшивые орешки – это как? – спросил Дирк.

Парень залез в какую-то коробку и протянул Дирку длинную ложку, в которой лежали три шарика – два серых и один коричневый. Дирк попробовал. Это была какая-то смесь из муки, соли и перца, ужасно острая и довольно противная.

– Ага, – сказал Дирк. – Давайте, годится. – И, расхрабрившись, спросил: – Тоже комплимент?

– Тоже, тоже, – успокоил его парень и насыпал этих так называемых орехов целый стакан, такой же, как и тот, где уже плескалось сто граммов виски.

– Спасибо.

– Садитесь. – Бармен указал на диван и столик в углу. – Но курить здесь нельзя. К сожалению.

– Я не курю, – сказал Дирк.

– Вот и отлично. Садитесь, расслабляйтесь. Музыку включить?

Но Дирку вдруг стало тоскливо под этими низкими сводами и особенно под взглядом бармена. Ему казалось, что бармен тоже что-то про него знает. Что именно, Дирк не понимал, но чувствовал – что-то стыдное или опасное.

– А можно, – осведомился Дирк, – а можно пойти куда-нибудь вот с этим со всем? Например, в библиотеку, то есть вот в ту большую, главную гостиную? – Он показал рукой вверх и направо.

– Да ради бога, – сказал бармен. – Подносик дать?

– Ну, дайте.

Бармен достал откуда-то маленький поднос, поставил стакан с виски и стакан с орехами и с поклоном протянул Дирку. На прощание спросил:

– Может быть, льда?

– Нет, нет, – отказался Дирк. – Я так. Предпочитаю straight.

При слове «стрейт» бармен засмеялся. Дирк понял, на что намекает парень, ему стало совсем гадко, он взял поднос и пошел наверх.

Пришел в библиотеку, там было полутемно, устроился в кресле.

«Стрейт, – подумал он. – Ишь ты, негодяй какой».

Слово «стрейт» обозначало «гетеросексуальный». Парень сам-то не иначе как гомик и в чем-то подобном заподозрил Дирка.

«Вот черт, стоило один раз сыграть сначала Тадзио, а потом, повзрослев, Ашенбаха, и вот теперь этот кошмарный хвост будет тащиться за мной до самой смерти».

– Ну и хрен с ним, – сказал он громко.

С этими словами он отпил чуть-чуть виски и закинул за щеку соленый и перченый фальшивый орех.

* * *

Раздался топот детских ног, в библиотеку вбежали давешние мальчик и девочка и громко плюхнулись в кресла прямо напротив Дирка.

Мальчик и девочка уместились в одном кресле, по-детски обнялись и весело уставились на Дирка.

Дирк смотрел на них. Странным образом они ему ни капельки не мешали, не нарушали его приятного уединения в совсем пустой библиотеке, то есть в огромной, на три этажа высоты парадной гостиной. Именно библиотека – вспомнил Дирк. Это была затея Ханса Якобсена – придать «Гранд-отелю» интеллектуальный, даже философский лоск. Затея, надо сказать, удалась. Эти огромные десятирядные шкафы внушали почтение к умственным достижения человечества. Разумеется, на верхних полках стояли книги, которые и в настоящей-то библиотеке никто никогда не возьмет. Например, многотомный свод законов Испании. На испанском, само собой, языке. И собрания сочинений когда-то модных, а теперь напрочь забытых авторов. Также здесь было богословие, классики мировой философии, ну а остальные полки были забиты чем попало; правда, все книги были в аккуратных обложках и в отличном состоянии. Еще в свой первый приезд в «Гранд-отель» в 1980 году Дирк их рассматривал и сейчас увидел, что многие из них так и стоят на прежних местах.

Он тогда спросил у Якобсена, как, собственно говоря, эти книги сюда попали, откуда они взялись, на что Якобсен совершенно искренне и простодушно отвечал: «Закупали в книжных магазинах на их усмотрение. Двести хороших книг тут, триста солидных книг там, вот и все. Кто-то посылал неликвид, а кто-то, напротив, надеялся с помощью нашего отеля сделать своим книжкам некоторую рекламу. Затея глупая. Народу у нас здесь бывает раз-два и обчелся, да и в большинстве своем это такой народ, – громко хохотнул Якобсен, – который не читает никаких книжек, кроме чековых». Дирк смеялся в ответ, в который раз удивляясь самоиронии Якобсена. Его, можно сказать, сословной самокритике. Сам-то Якобсен был человеком весьма начитанным и даже более того; он, оказывается, Томаса Манна читал почти что в полном объеме, увлекаясь, разумеется, такими книгами, как «Избранник» или «Волшебная гора» и презирая ту самую гомоэротическую новеллу, благодаря которой, в сущности, Дирк здесь и оказался. Да, Якобсен был не только умен, но и образован. Как правило, эти качества ходят в одной упряжке. Разговоры о каком-то природном уме или, наоборот, об эрудированных идиотах казались Дирку дурацкой софистикой. Во всяком случае, он никогда не встречал неотесанных умников и профессоров-кретинов. Впрочем, возможно, это недостатки моей биографии, думал Дирк, поглядывая на мальчика и девочку, которые сидели напротив него.