Ясень и яблоня. Черный камень Эрхины - Елизавета Дворецкая

Выбравшись наружу, Торвард присел на скалу и стал глядеть на море. Дружина, ночевавшая на берегу, уже просыпалась, фьялли разводил костры, рыбак-хозяин тащил от лодки корзину с утренним уловом.

– Ну, вижу, ты пришел в себя, Торвард конунг! – раздался рядом с ним насмешливый, звонкий, звучный женский голос, и Торвард вздрогнул от неожиданности.

Этот голос он не мог не узнать, но его-то он никак не ожидал сейчас услышать.

Он обернулся. На выступе скалы, дальше от тропы, над самым морем стояла женщина – высокая, стройная, в черной кольчуге поверх белейших, как облака, одеяний, с густыми волнами кудрявых черных волос, и ярко-синие глаза сияли с прекрасного лица, как звезды.

– Регинлейв! – Торвард вскочил и бессознательно провел рукой по волосам. Это было единственное существо, перед которым конунг фьяллей вставал, как простой хирдман перед конунгом.

– Вижу, не ждал! – Валькирия рассмеялась. – Ты думал, что если уж ты нашел жену, то я больше не приду к тебе? Напрасно! Вижу, ты забыл про нее, – Регинлейв кивнула на рыбачий домик, – так отчего же мне не порадовать тебя приятной новостью?

– Какой еще новостью? – Почему-то радостных новостей Торвард от нее не ждал.

Регинлейв не ответила, внимательно осматривая его, точно искала перемены после долгой разлуки. С самого своего появления на свет наследник Торбранда и будущий конунг фьяллей рос у нее на глазах. Она, дух-покровитель рода, с сияющих высот Валхаллы наблюдала за ним со вниманием и надеждой, радовалась всем его успехам, оберегала его в битвах, когда-то даже любила его. И если бы эту любовь он ценил как должно, ему уже никогда не пришлось бы искать какую-либо земную жену. Но увы, для небесной любви он не годился, и Регинлейв убедилась в этом гораздо раньше Эрхины.

– Ах, Торвард конунг! – вдруг вздохнула Регинлейв, и на ее бодром, сияющем, как утренние облака, лице отразилось искреннее сожаление. – Если бы ты был чуть менее самоуверен и побольше слушал меня! Я ведь знаю все, что с тобой было и будет. Ты знатен родом, ты красив, отважен, доблестен, ты прославлен подвигами и прославишься еще больше. Каждая земная женщина мечтает о таком, как ты, но тебе не суждено легкой любви. Ты ищешь битву, потому что такова твоя природа. Сила бурлит в тебе и ищет выхода, и потому даже в любви ты невольно ищешь битву. Порядок и благополучие тебе скучны и пресны – ведь ты сын твоей матери! Как и у нее, цена твоей любви – позор и преступление. Ты – Сигурд, и ты найдешь равную себе, но твоя Брюнхильд будет проклинать тебя, желать тебе смерти, собирать на тебя войско. Ты сам вложишь нож в ее руку, сам приставишь острие к своей груди! Ты захочешь смерти из-за твоей любви! И я не знаю, не знаю, перейдешь ли ты эту бездну, найдешь ли ты в себе сил заплатить такую цену!

Торвард молчал. Эта маленькая скальная площадка над обрывом тоже была «огненной горой», где он услышал свою судьбу из уст валькирии. И то, что она говорила, звучало грозно, подавляюще. Проклятие, позор, преступление… Но… рядом с этими страшными словами стояло слово «любовь» – звонкое слово, далекое и светлое, как луч за облаками. Тебе не суждено легкой любви… Но это же гораздо лучше, чем если бы ему не было суждено никакой любви вовсе! Ты найдешь равную себе… Ты захочешь смерти из-за твоей любви… Значит, его нынешнее уныние над могилой страсти – еще не конец и пламя на вершине горы вновь загорится… Где-то на свете есть рука, в которую он сам вложит нож и приставит его к своей груди! Он будет любить эту руку, он уже ее любил, и это было счастьем!

Ему не нужна была красота невесты, не нужны были ее мудрость и власть – все то, чем Эрхина, как он раньше думал, привлекала его. Ему нужна была любовь, которая мерещилась в сияющих чертах богини-невесты. Но, утратив амулет, Эрхина утратила себя, а разве можно любить, не будучи собой? Сейчас она – его рабыня, а в любви рабынь он никогда не находил особого вкуса, какими бы знатными они ни были.

Регинлейв смотрела ему в лицо, ожидая, как он все это примет.

– Я отдам ей камень! – вслух сказал он. – Мне не нужна любовь рабыни. Даже если она погубит меня – лучше пусть меня, как Сигурда, погубит свободная и гордая женщина, чем…

Глаза Регинлейв вдруг погасли. Он решил совсем не то, что она хотела.

– До этих пор тебе еще надо дожить! – Она усмехнулась, и эта усмешка с неприятной внезапностью вдруг напомнила Торварду Эрхину. – А это будет не так-то просто. Бергвид Черная Шкура и его новый друг Эйрёд, конунг тиммеров, на полных парусах плывут к Аскефьорду, и я не думаю, что на уме у них поднесение тебе подарков и обеты вечной дружбы. И не знаю, успеешь ли ты туда раньше них. А если успеешь, то найдется ли у тебя хотя бы один корабль на каждые их два корабля.

Торвард переменился в лице. Он не сразу сумел повернуть свои мысли от любви к такому приземленному предмету, как оборона фьялленландских берегов. И в то же время ничего неожиданного она ему не сказала. Это его наказание за то, что занесся мечтами за облака и забыл про свои обязанности! Его не раз предупреждали насчет Бергвида! И вот он все же появился! Выскочил, как злобный дух из-под земли!

Никакая опасность для самого себя не наполнила бы Торварда таким ужасом, как мысль о беззащитном Аскефьорде, к которому приближается это мстительное чудовище. Ему страстно хотелось протянуть руки через море, подхватить весь Фьялленланд и спрятать за пазуху.

И при этом он ощущал и странное облегчение – ведь теперь он точно знал, что ему делать и где он нужен. Он мог больше не колебаться, не сомневаться, а мчаться домой – туда, где он действительно на месте!

– Хей! – Торвард обернулся к дружине и призывно махнул рукой. – Бросай всю эту дрянь, собираться! Возвращаемся домой! Иначе Бергвид Черная Шкура будет в Аскефьорде раньше нас!

Хирдманы бросали утренние дела и бежали к нему. Прыгая с уступа на уступ, Торвард спускался к площадке ночлега и уже не помнил ни о Регинлейв, ни об Эрхине. И тем более о том смутном сомнении, которое было у него мелькнуло: а вдруг это будет вовсе не Эрхина – та возлюбленная, в руку которой он сам вложит нож?

Теперь, когда все расчеты и знамения давали полную уверенность в успехе, Бергвид Черная Шкура рвался в бой и жаждал обрушиться на Фьялленланд грозою и громом. Но возле него были умные люди, которые сделали из рассказов Коля свои выводы. Умный Эйрёд конунг без труда нашел взаимопонимание с Вильбрандом из Хетберга и с Сигвидом Вороной.

– Нам нужно не разорять берега и не грабить прибрежные хижины! – втолковывали они втроем упрямому мстителю. – Все равно там много не возьмешь, только соленую селедку да старые шкуры. Наша главная цель – Аскефьорд. И даже точнее – золотое обручье кюны Хёрдис и тот волшебный камень, который у нее хранится. Ну, и все те сокровища, которые старый конунг и молодой награбили за морями и которые мы теперь, конечно, разделим по справедливости. А если фьялли будут знать о нас заранее, кюна убежит в Черные горы со всеми сокровищами. И мы ничего не получим!

– У нее же там целая крепость высотой в сто локтей!