И даже смерть не разлучит нас - Наталья Алексеевна Мусникова

мешаниной меганаучных терминов и цифр, в которой я, каюсь, ничего не поняла. Конечно, любители давать советы, которыми густо заселён Инфранет, настойчиво рекомендуют не показывать подчинённым собственную слабость или неосведомлённость, но я твёрдо убеждена, что пускать пыль в глаза – занятие не только глупое, но ещё и унизительное, а потому сразу говорю, если не владею какой-то темой.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

- Надеюсь, ты меня сейчас не проклял? – я улыбнулась помощнику и шутливо погрозила ему пальцем. – учти, я в магию не верю, а потому она на меня не действует.

Кевин улыбнулся по-мальчишечьи светло и при этом шкодливо, хитро сузил глаза:

- Я это учту. А вообще, я поднял архивы и только что перечислил данные для первых четырёх столбиков.

От восторга я даже в ладоши захлопала, на кончике языка удержав цветастые комплименты моему помощнику. Конечно, хвалить очень важно и полезно, только как бы Кевина в очередной раз не переклинило на романтической сфере. Не хотелось бы, чтобы мой помощник чувствовал себя собачонкой, которую подманивают, когда она нужна, а потом вышвыривают пинком прочь, как только необходимость в ней отпала. Поэтому вместо бурных восторгов я лишь улыбнулась и мягко произнесла:

- Благодарю, ты мне очень помог. А теперь не мог бы ты повторить всё ещё раз, чтобы я успела внести данные?

- Разумеется, - Кевин глубоко вздохнул, намереваясь ещё раз озвучить необходимые для запроса данные, и тут закон подлости в очередной раз напомнил о себе. Можно подумать, о его существовании вообще можно забыть!

В морг пришёл уже знакомый мне полицейский землянин, чьё имя я до сих пор так и не узнала, а вместе с ним два насупленных паренька, один с отдалённо напоминающим распустившуюся розу фингалом под глазом, а второй с разбитой губой и четырьмя глубокими царапинами на щеке. Рядом с мальчишками суетились две дородные дамы, бросающие друг на друга такие ядовитые взоры, что их вполне можно было использовать как оружие массового поражения. Всё понятно, мальчишки по старинному обычаю силой искали истину в споре, а их мамочки, вместо того, чтобы миром решить дело, поспешили в полицию. А мне теперь придётся бросать запрос (из-за которого я бросила составление заявки на новое оборудование) и проводить осмотр мальчишек с дальнейшим составлением подробного описания всех обнаруженных на их телах синяков. Как бы потом ещё и в суд не пришлось идти, подтверждать выданные этим горе-героям справки. Что поделать, такая работа, я знала, на что шла.

Не успела я закончить с мальчишками, как в морг ввалилась подвыпившая размалёванная девица и визгливым голосом заявила, что её изнасиловали. Своего предполагаемого насильника она притащила с собой и это была её главная ошибка. Я даже рта раскрыть не успела, как позёвывающий от скуки полицейский фыркнул:

- Янига, давай уточним, кто кого насиловал?

Невысокий, мне по плечо, тонкокостный и серовато-бледный мужчина смущённо поправил круглые очки, напомнившие мне окуляры у микроскопа, и пискнул что-то неразборчивое тонким птичьим голосом. Девицу же насмешка не смутила, она воинственно тряхнула головой, выпятила грудь, чем вызвала восхищённый свист со стороны мальчишек и недовольное кудахтанье их мамаш, уткнула кулачки в крутые бёдра и отчеканила:

- Роджер, ты обязан принять у меня заявление!

- Я тебе уже три года, как ничем не обязан, - окрысился бравый страж порядка, так сверкнув глазами, что мне стало жутко и зябко, словно в лютую стужу.

Дабы предотвратить назревающий, словно гнойный фурункул, скандал, я поручила мальчишек Кевину, а сама пригласила готовую развопиться девицу в секционный зал, первое изолированное от посторонних глаз помещение, которое пришло мне на ум. Увы, мои благие намерения пошли прахом в тот же самый миг, как скандальная посетительница прочитала табличку на двери. От визга юни едва не вылетели стёкла в окнах, а притащенный ей мужчина окончательно побелел и тихо сполз на пол в глубоком обмороке, аккурат Кевину под ноги, отчего мой помощник споткнулся и едва равновесие удержал, прошипев что-то витиеватое и, судя по реакции двух мамочек, не сильно приличное. Я посмотрела, как два мальчугана шевелят губами, силясь запомнить сложносочинённую конструкцию. Ну, точно нецензурщина, дети бы так уроки учили, как маты запоминают!

От дальнейшего апокалипсиса нас спас Роджер, громогласно рявкнув:

- А ну, заткнулись все!

Рёв разъярённого стража порядка помог, скандальная девица поперхнулась воздухом и замолчала, выпучив глаза и прерывисто дыша, осуждающе жужжащие мамочки замерли соляными столпами, а мальчишки подпрыгнули вместе со стульями и юркнули к родительницам под бочок.

- Янига, ты идёшь с юни Изабеллой. И чтобы без фокусов у меня, поняла?! Кевин, заканчивай уже этот балаган с синяками, плох тот парень, который в детстве ни с кем не дрался. А вы, дамочки, - Роджер всем корпусом повернулся к матерям, - прекратите из пацанов девчонок сопливых воспитывать. Всем всё понятно? Выполняйте!

Все беспрекословно подчинились командам Роджера, даже почтенные дамы умолкли, потупившись (не иначе, чтобы скрыть неодобрение в глазах). Я провела осмотр Яниги, никаких следов насилия не обнаружила, о чём и сообщила, не утерпела, девице. Впрочем, скандалить юни не стала, лишь вцепилась мне в руку и зашептала истерично, с хрипом и присвистом:

- Спасите, убьёт он меня, ох, убьёт.

- Так вам в полицию надо, - попыталась я призвать к благоразумию.

Янига отчаянно затрясла головой:

- Не поможет… Он следит за мной, понимаете? Наша встреча не случайна, он следит за мной!

Вот он, классический параноидальный бред, описание прямо как в учебнике по психиатрии. Надеюсь, психиатр в городке имеется и единый язык медиков он понимает. Я быстро написала на листке направление на обследование и вручила его Яниге:

- Вот, возьмите. Пойдёте с этим листом в поликлинику, вас примут. И в полицию сходите, не повредит.

- С этим же листом? – хмыкнула юни, горько усмехнувшись. – Вот, погодите, окажусь я у вас на разделке, вспомните тогда.

Янига ушла не прощаясь, оставив после себя горький налёт тревоги и отчаяния, от которого я не смогла избавиться до конца рабочего дня. Вечером я рассказала обо всём Ричарду, тот внимательно выслушал, после чего снисходительно хмыкнул и поцеловал меня в макушку:

- Малышка, не бери в голову, это всё ерунда, ты сделала всё, что могла.

Я вздохнула. Хорошо бы, если бы это оказалось действительно ерундой. Только вот глаза Яниги, когда она говорила о том, что её будут вскрывать, были абсолютно серьёзные и без малейших признаков безумия.

Глава 12. Сказка становится страшнее