Квартирник - Роман Феликсович Путилов

— Ладно, я подумаю сейчас и тебе скажу, что делать.

Через полчаса прибыл облепленный снегом Кадет, бойцы сели пить чай, и когда я появился в кабинете с планом мероприятий по отработке и задержанию фигурантов срочно зарегистрированного оперативного дела, ехать куда— то мои подчиненные были не настроены.

— Так, бойцы, машина на ходу?

— Паш, давай завтра, с утреца начнем. Погоду хорошую обещают и вообще.

— Так, пацаны... Я вам говорил, не хотите — не работайте. Один с утра ноет, что денег к праздникам нет, премию просит, второй туда же, только задом шевелить не хотите. За утро, из полезного, успели только по второй кружке чаю выпить. Я вас предупреждал, вы мне, в принципе, не нужны. Я сейчас поеду и сам все сделаю, только, в этом случае, в журнале свои фамилии увидеть не рассчитывайте. А то вам и информацию дай, и еще сам ее реализуй. Так не пойдет. Последний раз спрашиваю…

Напуганные, гонимые явно не муками совести, бойцы передового отряда советской милиции, обжигаясь, в последний раз торопливо глотнули подкрашенного заваркой кипятка и, накинув куртки, выскочили из кабинета. Правда, Кадет через минуту вернулся:

— Паша, дай денег на бензин, а то у меня в баке сухо.

Получив пятерку, подчиненный убежал.

Через час я подъехал в адрес, на котором мои бойцы должны были выставиться, чтобы скрытно понаблюдать за остатками банды фельдшеров, до которой в беготне последних дней у меня не доходили руки.

Снег падал белыми пушистыми хлопьями, синяя «копейка» втиснулась в ряд таких же исчадий советского автопрома, просто на глазах покрываясь белым покрывалом, что делало ее не отличимой о ее соседок. Парни стали грамотно, перекрывая оба выезда из двора хрущевки, где проживал обладатель золотистой «копейки», который отвечал за «колеса» в этом преступном сообществе медработников.

С первого взгляда, казалось, что можно было уезжать, что все в порядке и торчать здесь, подстраховывая молодых оперов, нет ни какого смысла. Но в порядке все было только на первый взгляд. Изгнанные из теплого кабинета злым начальником-выскочкой, оперативные уполномоченные не приуныли, а нашли себе занятие по душе — через лобовое стекло, изредка очищаемое «дворниками», было видно склоненные друг к другу знакомые головы. Судя по взмахам рук, парни играли в карты, сбрасывая их куда-то в район рычага переключения скоростей. И все бы ничего, в другой ситуации я бы подошел к «засаде» и привел бы игрунов в чувство, но золотистая «копейка» во дворе сильно парила из выхлопной трубы — кто-то старательно грел двигатель, полностью вытянув рычаг воздушной заслонки. Идти разбираться с малолетними игрунами — наверняка, с вероятностью в девяносто процентов, привлечёт внимание водителя охряной «копейки». Плюнув на личный состав, что в последние пару минут вообще не поднимали головы, я продернул машину метров на пятьсот вперед. Когда, через пять минут, машина Жирафа вырулила на из дальнего от засады выезда на улицу, опера предсказуемо не дернулись, а я не торопливо катил вперед, в попутном направлении. Мимо меня, виляя задом, шлифуя покрышками подмерзший асфальт, стрелой промчался яркий болид, чтобы тут же оттормозиться под запрещающий сигнал светофора. На "зеленый" мы тронулись вместе, я держась сзади. И хотя стиль вождения у нас разный, я умудрялся потихоньку подкатывать к перекресткам, не особо отставая от рвущего на «зеленый» Жирафа. У станции метро объект наблюдения подхватил на борт невысокого парня с какой-то поклажей, подробности я разглядеть не смог, между нами было метров двести. Покружившись по району, золотистая машина свернула во дворы новых высотных домов, где припарковалась к одному из подъездов. Два человека, заперев двери малолитражки, вошли в один из подъездов. Тот, что вылез с заднего пассажирского сидения, нес в руке металлический серый чемодан или ящик — с места, где я припарковал машину, подробности не просматривались. У меня было не более десяти минут на то, чтобы вызвать подмогу, так как пытаться в одиночку задержать двух молодых парней — успешно это бывает только в книжках о попаданцах, а не в реальной жизни. Время обеденное, в РОВД никого нет, дежурка, как всегда, либо на обеде, либо на выезде. Мои бойцы, скорее всего, заняты очередной раздачей, не замечая даже, что объект наблюдения из-под наблюдения ушел. Секундная стрелка бежала по циферблату, отсчитывая время, и я рванул в самое ближайшее место, где мог получить помощь.

Районный медицинский вытрезвитель из всех служб милиции находился ближе всего. На мое счастье у крыльца стоял серый «газовский» грузовик с будкой, а боевой экипаж в полном составе травился никотином в компании с местным медиком.

— Здорово, мужики — я подкатил к самому крыльцу: — дело есть на сто рублей!

— Ой, ты, посмотрите на него! Как в розыск перешел, так деловым стал до невозможности, и тачку приобрел…

— Блин, вы шутники известные, я бы с вами потрепался, но минутки тикают. Квартирных воров задержать хотите? Только быстро решайте, а то уйдут.

— Что надо? — с сотрудников «трезвяка», как и с любого милиционера, постоянно требовали «раскрытий», поэтому за раскрытие они были готовы заплатить дорогую цену.

— Вон, во дворе двенадцатого дома стоит «копейка», золотистая, мимо не проедете. Я сейчас заезжаю во двор слева, а вы соответственно справа. Заехали и стоите. Если я увижу, что они с вещами, то перекрываю им дорогу. Вы как увидели, что я их торможу — быстро подъезжаете и подпираете их в корму. По газонам они не уйдут, там снега навалено. Ну а том начинаем их брать.

— Раскрытие точно нам отдаешь?

— Не сомневайся. Давайте, поехали.

Мы немного не успели, когда я свернул во двор, навстречу мне на большой скорости выскочила «Вазовская» «единичка», Жираф, что с выпученными глазами жал на тормоз, носился по двору жилого дома как по загородному шоссе. Две машины, скользя по ледовой корке, мчались навстречу друг другу, особо не снижая скорости, несмотря на все ухищрения водителей. Мою, более короткую, «тачку» стало разворачивать боком, и я чуть довернув руль, с размаху въехал белым боком автомобиля в слежавшийся сугроб, что накидал за зиму работящий местный дворник. Придурки на «копейке» не доехали до моей, вставшей под углом, поперек проезда, машины буквально полметра.

— Да ты бля…ездить не умеешь — бледный от пережитого Жираф, неуклюже вытаскивал из кабины свое длинное тело, матерясь на весь двор.

Я не рискнул открывать водительскую дверь, упершуюся в промерзший до состояния льда снежный холм, поэтому пришлось, неуклюже перекидывая