Мерцание «Призрака»: лик смерти - Павел Владимирович Шилов

на одиночный огонь и, высунувшись из-за алтаря, открыл огонь по набегавшему на него противнику. Пули пробили бронежилет и голову наёмника, и он упал в центральном проходе церкви. Отец Бернардо быстро пробежал несколько метров и прыгнул в разбитое окно. Говард сделал то же самое и, приземлившись в кувырке, чуть не схлопотал пулю из крупнокалиберной снайперской винтовки «Баррет». Он, как и отец Бернардо, прижался к земле, но в отличие от святого отца понимал, что даже если ландшафт не позволяет сделать роковой выстрел, оставаться здесь нельзя, ведь в церковь вот-вот ворвутся наёмники, которым не составит труда найти разбитое витражное окно.

— Отец Бернардо! Бегите к холму что есть силы и не останавливайтесь. Здесь работает снайпер и вот-вот в церковь ворвутся наёмники, — вытащив из кобуры свой «ЗИГ-Зауэр П-226» с глушителем, произнёс Льюис, оставаясь лежать на земле.

— Хорошо, Говард! — сказал отец Бернардо и, что было последних сил, вскочил на ноги и побежал сломя голову прямо к холму. Тут же по нему был открыт снайперский огонь, но крупнокалиберные пули лишь жалили землю, выбивая из неё фонтаны пыли.

Льюис понимал, что самое время побежать и ему, и он, вскочив на ноги, петляя, как заяц, побежал к холму за отцом Бернардо.

Спустя несколько мгновений они с огромным трудом достигли холма, за которым им удалось спрятаться. Однако высунуться из-за него было нельзя. Снайперы несколько раз выстрелили из своих винтовок «Баррет», дав понять, что они полностью контролируют ситуацию.

Говард, безусловно, понимал это, как понимал и то, что нужно было что-то делать, иначе до них скоро доберутся и уже козырей у Льюиса в борьбе с ними не будет, кроме двух полных магазинов, которые оставались в его распоряжении. Это единственное, что радовало Говарда. Он аккуратно высунулся из-за холма сбоку, так, чтобы снайперы не смогли его заметить и увидел, как наёмники, высыпав из церкви, направлялись шеренгой к ним, словно образовывая сеть, куда собирались ловить рыбёшку, а той самой рыбёшкой как раз были он и отец Бернардо. Льюис понимал, что святого отца нужно было куда-то убрать с линии огня. Толку от него не было вообще, а вот погореть вместе с ним можно было запросто.

— Отец Бернардо, ползите дальше, держась холма. Вас не должны увидеть, иначе все мои усилия будут коту под хвост. Я вас обязательно найду. Ваш маячок работает, — проверив на своём планшете сигнал с маячка отца Бернардо, который находился у него в капсуле зашитым в бедро, сказал Льюис.

— Хорошо, Говард. Будь осторожнее! Храни тебя Бог! — добавил святой отец и пополз вдоль холма, прячась за кустарниками.

Льюис убрал планшет обратно во внутренний карман своей кожаной куртки и снова высунулся из-за холма, видя, как всё ближе и ближе к нему подходят наёмники.

— Вот чёрт! — оскалившись, произнёс он и лёг на спину, продолжая думать, как лучше поступить, понимая, что шеренга не должна дойти до холма, иначе они смогут обнаружить отца Бернардо, а сам Говард был для них абсолютно ненужным человеком. Он просто им мешал делать их работу, но надо признаться, ему удавалось постоянно спасать и оберегать отца Бернардо от верной смерти, однако Льюис понимал, что рано или поздно они всё равно доберутся до него, когда он будет далеко и когда не сможет его защитить. Но думать об этом сейчас он не хотел, понимая, что время всё сильнее и сильнее поджимает, а значит, пришло время для чего-то экстраординарного, чего от него враги точно не ждут. Перебирая все варианты в уме, он понимал, что это было только одно! Атака. То самое сумасшествие, на которое мог пойти только окончательно чокнутый человек, понимая, что снайперы и автоматический огонь обязательно его уничтожат. Но выбора не было!

Говард сделал перекат в сторону, так, чтобы защититься холмом от выстрелов снайпера и открыл относительно прицельный огонь по наёмникам со штурмовыми винтовками, которые уже были на расстоянии метров двадцати пяти от него. Пули сорокового калибра изжалили двоих наёмников в головы, и Льюис вскарабкался на холм и открыл огонь по другим наёмникам, побежав прямо по холму. Снайперские пули пятидесятого калибра выбивали из земли фонтаны пыли, которые в принципе были на руку Говарду, сбивая возможность снайперам точно прицелиться и, наконец, снять его.

Льюис на мгновение встал на колено на холме и открыл прицельный огонь по наёмникам, попадая им в различные части тела в то время, когда они постоянно пытались прицелиться и автоматическим огнём снять Говарда.

Пистолет Льюиса опустел и две пули из штурмовой винтовки попали ему в грудь, а снайперская пуля, задел бок, прошив тем самым бронежилет навылет. Говард покосился и упал, скатившись с холма вниз. Сознание из него на время ушло, растворившись в звуках выстрелов, и он остановился в падении, замерев в положении лёжа на животе, лицом в пыли.

Что-то звало его куда-то вдаль, призывая необычно красивым женским голосом. Будто его ангел-хранитель спустился с небес, придя к нему, грешнику, и подарив ему шанс на ту вечность, которую он не заслуживал. Однако, что может заслужить человек в итоге, абсолютно остаётся непонятным! Грехи тянут в ад, а спасение души продолжается, оставаясь замершим на весах.

Заунывная песня ангелов и прекрасный женский голос продолжал звать куда-то в глубину полей, где трава касается ладони и стоит полным ростом, а ты идёшь по полю и чувствуешь штиль, сменяющийся лёгким ветерком.

Но внезапно заунывная песня начала стихать, а голос становился всё глуше и глуше, пока не исчез вовсе. Сознание мало-помалу начинало возвращаться к Льюису, отзываясь жжением в правом боку. Боль становилась всё сильнее и сильнее, а мужские голоса всё ближе и ближе.

— Похоже, отбегался! — перевернув Говарда движением ноги, произнёс наёмник в окружении двух своих товарищей, которые уже успели расслабиться и отпустили рукояти своих штурмовых винтовок «FN F-2000».

Льюис нащупал аккуратно свой боевой нож, который находился в кармане куртки, куда по нелепой случайности попала его левая рука и, нажав на кнопку выкидывателя лезвия, высунул нож из кармана и метнул в шею одному из наёмников, который стоял посередине. Глаза Льюиса налились кровью и, воспользовавшись замешательством наёмников, он сбил одного с ног и уронив его перед собой, сделал его живым щитом, другой наёмник прошил его автоматическим огнём, а Говард вытащил из набедренной кобуры лежащего рядом уже мёртвого наёмника пистолет «Глок» и открыл огонь по стрелявшему по нему наёмнику. Пули сорок пятого калибра попали в голову и шею, и наёмник, изжаленный свинцом, упал на землю.

Боль в раненном