Ад ближе, чем думают - Александр Григорьевич Домовец

что и должно было воспоследовать: мисс Редл упала без чувств. Пока Айрин брызгала на неё водой, а Вадим растирал кисти рук, я хлопал женщину по щекам и не мог отделаться от мысли, что вслед за ужасом началась мелодрама. Верную секретаршу до обморока потрясло явление покойного директора народу…

– Боже мой, – пробормотала, стуча зубами, мисс Редл, как только к ней вернулось сознание и дар речи, – какой кошмар… А всё потому, что он самоубийца. Теперь его неприкаянная душа будет вечно бродить в окраинах Эйвбери…

– Ну, это вряд ли, – негромко произнёс Баррет, и Энтони согласно хмыкнул.

Судя по их реакции, развоплощение Аткинсона вместе со старой ведьмой было окончательным и обжалованию не подлежащим. Отрадно.

– Айрин, проводите мисс Редл к ней в комнату и побудьте там, – попросил я. – Налейте выпить, поговорите – словом, успокойте.

Айрин послушно увела рыдающую секретаршу наверх, а я повернулся к миссис Своллоу. Хозяйка, по-прежнему завёрнутая в синюю льняную скатерть, тихо сидела в стороне, слегка раскачивалась взад-вперёд и, кажется, ещё не пришла в себя. Выглядела она ужасно. С головы неопрятными сосульками свисали спутанные пряди, под глазами легли тёмные круги, лицо осунулось и разом одрябло.

– Миссис Своллоу, вы можете говорить? – мягко спросил я.

Женщина непонимающе посмотрела на меня, потом взгляд её прояснился, и она слегка кивнула головой.

– Хорошо… Мы застали кульминацию событий. Расскажите, пожалуйста, что произошло до нашего появления.

Хозяйка сильно вздрогнула, и край скатерти упал с пышного плеча.

– Я… я не могу, – пробормотала она. – Это так ужасно и мерзко… Не хочу вспоминать…

Мы с Вадимом переглянулись.

– Миссис Своллоу, если вы не хотите говорить, мы, разумеется, не настаиваем, – успокаивающе сказал он. – Но, поверьте, что расспросы наши – не от праздного любопытства. Происходят события одно страшнее другого, всё непонятно, а понять необходимо. Тут любая деталь может помочь. Вдруг Аткинсон сказал что-нибудь, прежде чем схватил вас…

Женщина тихонько засмеялась, и был в этом смехе оттенок безумия.

– Сказал? – переспросила она. – Ну, сказал кое-что. Вряд ли это важно, да ладно. Вы меня спасли, что ж скрывать-то… – Она выпрямилась и нервным движением отбросила волосы со лба. – В общем, я уже засыпала, когда дверь распахнулась, и зашли эти двое. Аткинсона узнала сразу, а потом и старуху Дженет. Думала, сердце разорвётся со страху… Аткинсон подошёл ко мне и сказал, что забирает с собой. Ему, мол, там одиноко. – У женщины перехватило горло, она судорожно отхлебнула из поданной Вадимом бутылки с минеральной водой. – Потом сорвал с меня одеяло, ночную сорочку… Хотел овладеть мной. Я стала отбиваться. Как представила, что в меня войдёт мертвец… – она разрыдалась.

На лбу Вадима выступил пот.

– Достаточно, миссис Своллоу, – сдавленно произнёс Буранов.

– Ничего… – хозяйка ладонью вытерла мокрые глаза и щеки. – Тогда старуха Дженет принялась его ругать. Мол, потом натешишься, не за этим послали, дело ещё не сделано. И вообще, говорит, где этого сосунка искать… Аткинсон было зарычал, но потом согласился. Схватил меня за волосы и поволок… Ну, а остальное вы сами видели, – закончила женщина, всхлипывая.

У меня на языке вертелся вопрос, но Баррет опередил.

– А как вы думаете, миссис Своллоу, почему Аткинсон пришёл именно к вам? – вкрадчиво спросил он. – В гостинице есть и другие женщины…

Хозяйка отрешённо посмотрела на него.

– Что тут думать, – устало произнесла она. – Спали мы с ним. Давно уже, лет пять. А что такого? – В голосе послышался оттенок вызова. – Я вдова, он вдовец. Живём… жили не вместе, но под одной крышей. Я к нему по ночам и приходила. Не мог он без женщины. Сильный был мужчина, и с фантазиями, хотя и немолодой. Ну, и я не против… Отношения, само собой, скрывали.

– Скажите, а как вас зовут? – ни к селу, ни к городу спросил вдруг Буранов. – А то всё «миссис Своллоу» да «миссис Своллоу».

Хозяйка с недоумением оглянулась на него.

– Элизабет меня зовут, – сказала она. – А что?

– Только для сведения, – успокоил Буранов, и вид у него был такой, словно в голове сложились детали некой головоломки.

У меня тоже кое-что сложилось. Теперь стало ясно, чьё женское белье лежало в шкафу Аткинсона, и чьи длинные светлые волосы видел я в ванной комнате на расчёске. А миссис Своллоу так яростно пыталась выставить нас из номера самоубийцы не зря: опасалась, что при обыске мы найдём её интимные вещи… В общем, одной загадкой меньше. Только вот загадка эта второстепенная, и ответ на неё к пониманию главного не приближает. В этом смысле гораздо важнее объясниться с Энтони и Барретом.

Очень вовремя вернулась Айрин и доложила, что мисс Редл кое-как успокоена, уложена в постель и после двух рюмок коньяку пытается уснуть.

– Спасибо, Айрин, – сказал я. – Что бы мы без вас делали. Теперь я попрошу таким же образом помочь миссис Своллоу, хорошо? Да, чуть не забыл… Возьмите у неё телефон Вильямса и срочно вызовите сюда. В общем, надеюсь на вас.

Айрин бросила на меня убийственный взгляд. В ответ я слегка развёл руками: мол, что поделаешь, нет у нас для такого поручения другой женщины. Не посылать же сидеть с хозяйкой Телепина…

– Бедная мисс Мэддокс, – пробормотал Буранов вслед Айрин, уводившей хозяйку.

– Хотите заменить? – участливо спросил Вадим и получил в ответ свирепый взгляд Михаила Михайловича.

Я сильно потёр звенящий от усталости затылок и повернулся к Энтони с Барретом.

– Поговорим, джентльмены, – предложил я. – Ей-богу, пора. Меня, к примеру, очень интересует, как вам удалось расправиться с мертвецами. И если ходячие трупы явились в гостиницу с установкой найти некого сосунка, то, сдаётся мне, речь идёт об Энтони. Вопрос: с какой стати и кому он мешает? Кто вы вообще такие?

Джозеф Баррет

Ну, кто я такой, скажут многие. Коллеги-учёные, студенты. Они без запинки сообщат, что Джозеф Баррет является известным биологом, академиком, что его работы по эволюции человеческого вида в условиях развития научно-технического прогресса вызвали в Европе много шума и споров, что «Британская энциклопедия» посвятила ему большую статью, а «Сайнс обзервер» даже назвал Дарвином двадцать первого века…

Посмотреть со стороны – жизнь удалась. И во всём, что касается науки, так оно и есть. Но мало кто знает, насколько я одинок и, в сущности, несчастен. Глория умерла очень рано, оставив меня с десятилетним