Не девичья память - Наталия Антонова

Уговора убивать Коршунова не было. Но случилось то, что случилось. Нельзя сказать, что его смерть огорчила Веронику. Нет, нисколько, она считала, что негодяй получил по заслугам.

То, что завели дело, и началась разыскная работа, Полянскую не беспокоило. Она была уверена, что ее никогда не найдут, никогда… Но в чем-то Вероника ошиблась…

Вернее, в ком-то. Филатова не упомянула, что ее племянница плюс ко всему еще и страстный игрок, которому постоянно требуются деньги. И через какое-то время Табачникова стала шантажировать Полянскую, требуя денег снова и снова.

Вероника пришла к выводу, что единственный способ освободиться от шантажистки, это убить ее. Она продумала план, назначила Табачниковой встречу на стройке ранним утром, естественно, в это время там никого не было.

Они поднялись на четвертый этаж. А дальше все произошло как бы само собой. Вероника поспешила покинуть место преступления. Ей казалось, что все прошло идеально.

Рябинкин готовился к допросу, одновременно мрачно поглядывая на Мирославу, находящуюся в его кабинете.

— Я буду молчать, — сказала Волгина.

Рябинкин недовольно хмыкнул и нехотя процедил:

— Ладно, оставайтесь.

Мирослава примостилась на стуле в углу между окном и сейфом.

Ввели Полянскую Веронику Сергеевну. Усадив ее напротив себя, Рябинкин долго молчал, разглядывая осунувшееся лицо женщины, растрепанные волосы и плотно сомкнутые губы.

— Зачем вы убили Табачникову? — спросил он наконец.

— Я пальцем ее не трогала, — бесстрастно отозвалась Вероника.

— Вы говорили с ней по телефону и назначили ей свидание на стройке.

— Не было этого.

— Но как же, — неожиданно как для следователя, так и для подследственной подала голос Мирослава, — вас же видели там.

— Не может этого быть! — вырвалось у Полянской. — Там не было ни одной живой ду…

Она испуганно прикрыла рот ладонью.

Следователь бросил на Мирославу насмешливый взгляд: «в смысле, что же вы, коллега, обещали не вмешиваться»…

И тут же обратился к подследственной:

— Так зачем вы убили Табачникову?

— Она шантажировала меня, ей нужны были деньги, и я поняла, что этому не будет конца.

— По этой же причине вы решили убить Делягина?

Полянская кивнула и облизала пересохшие губы.

— Вы не подумали, что у Матвея Делягина останется сиротой маленький сын?

— Я должна была спасти себя, — ответила она тихо.

— Но о своих детях вы тоже, Вероника Сергеевна, не подумали.

— Мои дети не пропадут! — выкрикнула она запальчиво. — Зато я отомстила за Анечку! Теперь она может спать спокойно.

Не выдержав, Вероника зарыдала.

Рябинкин велел отвести ее в камеру и вызвать врача.

После ее ухода разговор зашел о сообщницах Табачниковой, Поповой и Астаховой.

— Преднамеренное обеим? — спросил в пустоту Рябинкин.

— Навряд ли, — остудила пыл следователя Мирослава, — адвокат что-то придумает…

Рябинкин сердито фыркнул, точь-в-точь, как кот Василий, когда кто-то не шел у него на поводу.

— Да ладно вам, Сергей Викторович, — примирительно проговорила Мирослава, — они были уверены в своей неуязвимости — жаловаться на изнасилование у наших мужчин не принято. Кто же думал, что у молодого парня откажет сердце…

— Зато Полянской светит далеко не светлое будущее. — И добавил: — Детей ее жалко. Без матери расти будут.

Волгина пожала плечами:

— Если муж Вероники наймет ей хорошего адвоката, то и ей дадут не очень-то много. А там и досрочное освобождение за примерное поведение возможно. А если будет суд присяжных, то и вообще оправдать могут.

— Прямо оправдать! — возмутился следователь.

— Не забывайте, Сергей Викторович, что Олег Коршунов был далеко не ангелом. Если бы они все это над девственником учинили…

— У нас перед законом все равны! — перебил он ее.

— Ага, все равны. Но кто-то все-таки равнее. Ведь парни в свое время не понесли наказание, и дело вообще прикрыли.

Рябинкин ничего не ответил. Долго смотрел через ее голову за окно. Потом сухо поблагодарил за оказанную следствию помощь, и они распрощались, пожелав друг другу всех благ.

Мирославе нисколько не было жаль рыдающую перед ней женщину — мало того, что она вырастила монстра, она еще и покрывала все его так называемые шалости, не жалея денег на подкупы, а связей — на запугивание свидетелей. И ее сын в конце концов получил то, что он заслужил.

— Я вижу, что вы осуждаете меня, — тихо вздохнула Елена Павловна, — но я мать…

— Вы правы, матери есть у всех тварей, но орден за это не полагается.

— У вас жестокое сердце.

— Адекватное.

— Хорошо, я расскажу вам то, что никогда никому не рассказывала.

— Я думаю, что не стоит, вы можете об этом потом пожалеть, — попыталась остановить ее Мирослава.

— Я научилась разбираться в людях, — снова тяжело вздохнула Елена Павловна, — и знаю, что вы никому и никогда не раскроете моей тайны.

Мирослава повела плечами. Но Елена Павловна, словно не заметив ее движения, заговорила:

— Мне было тридцать четыре года, и я впервые поехала отдыхать за рубеж. Какая же я была счастливая! Я не буду вам называть страну, но скажу, что блондинка в стране брюнетов пользуется бешеным успехом. Я и на родине привыкла, что на меня мужчины обращают внимание, но там! Признаюсь, от внимания местных красавчиков у меня закружилась голова. И я утратила осторожность. Кончилось все это тем, что однажды вечером меня подпоили и увезли в горы. Я не помню, сколько их было. Меня насиловали почти до рассвета, а потом бросили у подножия горы, даже не сняв повязку с глаз.

Я не помню, как я добралась до гостиницы, как прожила оставшиеся дни, никуда не выходя из отеля, как села в самолет, как приземлилась в аэропорту. Очнулась я лишь дома, в своей квартире, когда встретивший меня в аэропорту и привезший домой Юрий Трофимов стал меня тормошить и спрашивать, что со мной приключилось.

Тогда меня прорвало, и я зарыдала, мои рыдания перешли в истерику. Не знаю, как Юре удалось меня успокоить. Но я ничего ему так и не рассказала…

А через девять месяцев у меня родился ребенок, мой сыночек Олеженька.

Юра позднее решил, что со мной случилась безответная любовь.

Волгина молчала.

Елена Павловна посмотрела на Мирославу:

— Вы считаете, что мне нужно было сделать аборт? Избавиться от плода насильника?