Объект "Родина" - Андрей Валерьев

Старик рычал, тяжёлым взглядом глядя на карту нового мира.

— Это наша земля.

— Проценко, готовь людей. Несколько групп. Надо сделать так, чтобы они постоянно были рядом с Ходоком.

"Ишь ты, условия диктовать вздумал. В клетку, зверёк. В клетку!"

Костяшки крепко сжатого кулака побелели.

Родина,

Дубровка

Май 16 г

Вчера утром в гости к Дубинину пришла официальная делегация. Ну как делегация, ну как официальная. Свояк, Славка и Олег. Всё взрослое мужское население хутора. Володька, как неродной, долго мялся, вздыхал и собирался духом, а потом выдал.

— Дуб. Надо эту бодягу с колхозом заканчивать.

Олег тогда промолчал, а Славка лишь согласно покивал. Несмотря на все усилия и кучу вложенных в дело денег, производство продуктов питания никак себя не оправдывало. Зелень с огородов для себя, понятно, не в счёт, но вот продать на рынке до сих пор ничего не получалось. Пока с деньгами выручала столовая, организованная женщинами — в ней сытно и недорого, из своих продуктов, кормили полторы сотни строителей, работавших на строительстве у Максима. Доход от всего этого был мизерный, но всё равно — это было лучше, чем ничего.

Глава хутора Александр Дубинин тогда крепко задумался — бодаться дальше с суровым климатом и успешными конкурентами ему в одиночку было не по силам. Мужики ясно дали понять, что ковыряться в земле за копейку они не согласны. Олег, правда, про свою пасеку промолчал, но тоже заявил, что остальное сельское хозяйство ему нафиг не нужно.

— За мёд я, всё что надо на базаре куплю. Даже с доставкой сюда.

А Славка, задушевно переглянувшись со свояком, подтвердил догадку Александра.

— Надо бизнес делать, нечего на грядках время терять.

Всю ночь Дуб не мог уснуть. В голову лезли разные мысли. Он то мысленно соглашался с народом и собирался всё бросить, то наоборот — решал сцепить зубы и в одиночку вытащить это дело. Так ничего толком и не решив, Дубинин промаялся до самого утра.

Прекрасный дубовый паркет, уложенный ещё прошлой осенью, даже не скрипнул, когда накинув на плечи по случаю прикупленную шинель, Саша вышел из комнаты. Дверные петли тоже не подвели — дверь без звука выпустила мужчину на крыльцо.

С высокого, будто трибуна, крыльца открывался замечательный вид. Бухта, зажавшие выход из неё сопки, густо поросшие лесом и море. Саша глубоко, на пределе своих лёгких, вдохнул немыслимо сладкий воздух. За шесть лет своей жизни в этом новом мире он так и не привык к невероятной чистоте местного воздуха, всякий раз воспринимая его как чудо. Раннее утро было прекрасным. Саня скосил глаза на привинченный к стене термометр. Тот честно показал двенадцать градусов тепла, что для пяти утра в начале мая было отличным результатом! Солнце ещё не взошло, ветер стих, море тоже было на редкость спокойным и нешумным. Саня с тоской оглядел поля и огороды.

"Столько сил…"

Позади негромко хлопнула дверь.

— Леночка?

Дубинин обернулся. Позади него стоял Егор. Сын за эти годы сильно вырос и повзрослел, в свои неполные семнадцать на полголовы переросши немаленького отца.

— Чего не спишь?

"Гренадёр!"

Отцовская гордость рвалась из груди. Захотелось, как когда-то давно, покачать мальчишку на руках, подбросить высоко в небо и услышать в ответ восторженный визг. Саня печально усмехнулся.

"Ну да, скорее он меня подбросит"

Свежий воздух, отличное питание и физический труд обеспечили Егора широченными налитыми плечами и каменной крепости ладонями.

— Пап. Я вчера слышал ваш разговор.

"Тааааак"

Парень очень серьёзно посмотрел на отца.

— Пап. Я тоже не хочу быть фермером. Я хочу стать моряком. Я хочу уйти на юг. На Ямал.

Ямалом в этом мире в шутку назвали побережье на дальнем юге, где закладывался небольшой посёлок нефтяников и строился примитивный нефтеперерабатывающий заводик.

Саша понял. Сын вырос, принял самостоятельное решение о своём будущем, и спорить с этим было бесполезно.

— Мать знает?

— После завтрака скажу.

Дуб отвернулся, на глаза предательски навернулись слёзы.

"Ну вот и всё"

В курятнике проснулся и заорал петух.

Саша проводил глазами испуганно охающую жену, которую пытался успокоить и заболтать старший сын и повернулся к мужикам.

— Вторая часть марлезонского балета.

Коммерческая жилка и привычка быстро думать и быстро решать Александра никогда ещё не подводила. Хозяин хутора мрачно посмотрел на своих друзей и достал самолично нарисованный план Дубровки.

— Ну что парни, разбегаемся?

Вовка отвёл глаза. Олег и Славка напряжённо молчали — чего удумал Дуб было для них загадкой.

— Вот смотрите, — Саня расстелил карту на столе. — Это правый берег, где стоят наши дома, дом Максима и причал. Это, — палец ткнул в другой конец карты, — левый берег, где был первый хутор. Общая площадь до сопок и леса где то полтора квадратных километра.

Делить буду — по справедливости. Олег — у тебя пасека, ты здесь самый малый надел получишь.

Сашка быстро отчертил карандашом кусочек земли в самом дальнем углу левобережья. Свояк довольно заулыбался.

— Славка, Вовка, вы делите весь оставшийся левый берег как хотите!

Мужики переглянулись и набычились.

— А здесь?

— А здесь, — Дуб пристально посмотрел им в глаза, — земля моя и Максима. Ясно?

Это был аргумент. Вес и значимость Ходока в местном обществе были настолько велики, что всё недовольство мужики быстро засунули себе в…в одно место, в общем.

— Дома разбирайте и перевозите. — Дуб рубил непререкаемым тоном. — Со строителями я вам помогу. Всё, мужики. Разговор окончен.

Володька стоял на крыльце и пытался закурить. Пальцы почему то дрожали и спички ломались одна за другой.

"На хрена я этого Славика послушал?"

Из дома следом выползли, явно ошарашенные стремительным и суровым развитием событий, Славка и Олег.

— Поговорим?

— Поговорим.

И Вовка от всей души приложил Бахмутову по уху.

На самом деле Сашка был даже рад, что всё так получилось. Всё дело было в том, что в Дубровке банально не хватало места, территории, жизненного пространства, так сказать. Зажатый между сопок и морем клочок ровной и незаросшей лесом земли был страшно тесен. Деятельность Максима, ни в какую не желавшего менять "прописку", заставляла администрацию Заозёрного и самого Дубинина считать каждый квадратный метр, свободный от огородов, пастбищ и посевов.