Приманка для моего убийцы - Лорет Энн Уайт

Коул посмотрел ей в глаза.

– Перед отъездом откуда?

– Из Ванкувера.

– Ты с ним раньше встречалась?

Ее лоб прорезала морщина.

– Нет. А что?

Коул пожал плечами и повернулся, чтобы посмотреть на Бертона, заказывавшего напитки в баре.

– Он быстро работает.

– У тебя к нему предубеждение, – заметила Оливия.

– У меня предубеждение к тому, как он подлизывается к тебе.

Ее рот приоткрылся от изумления. Потом губы изогнула медленная, понимающая улыбка.

– Если бы я не знала тебя лучше, Коул Макдона, я бы сказала, что ты ведешь себя как собственник.

– Может быть, так оно и есть.

В ее глазах появилась настороженность.

– Например, мне не нравится то, как его интерес к тебе отражается на его дочери, сидящей на диване, – добавил он.

Улыбка Оливии погасла. Она несколько секунд выдерживала его взгляд, потом медленно повернулась, посмотрела на Тори и сглотнула.

– Его жена погибла в апреле, – продолжал Коул. – Полагаю, прошло много времени, чтобы он залечил раны и начал болтать с другой женщиной на глазах у дочери, которая все еще страшно тоскует по матери.

В глазах Оливии вспыхнуло возмущение.

– Это не то, что ты думаешь. Ты прав, Тори действительно страдает, но Гейдж попросил меня помочь ей…

– Поощряя Бертона, ты ей не поможешь.

– Господи, ты и в самом деле точная копия своего отца, знаешь об этом?

Она развернулась, чтобы уйти.

– А может быть, я знаю, что такое потерять ребенка, – негромко сказал он вслед.

Оливия резко остановилась и медленно повернулась к нему. Коул продолжал:

– Может быть, я просто хочу сказать им, что нужно держаться за то, что у них есть, потому что это не будет длиться вечно.

Она застыла в нерешительности. Взгляд метнулся к Бертону у барной стойки.

– Он сказал тебе, чем зарабатывал на жизнь до выхода на пенсию? – надавил Коул.

– Нет. Я не спрашивала. Я не устраиваю гостям ранчо допрос с пристрастием. Единственное, что я знаю, так это то, что он днем попросил меня помочь ему с дочерью. Ей нужна женская компания, так он сказал. Тори проявила агрессию в школе. Так она отреагировала на смерть матери. Гейдж только спросил, смогу ли я провести с ними некоторое время.

Коул изогнул бровь.

Черты Оливии исказило раздражение.

– Послушай, сегодня я сумела помочь Гейджу и его дочери. Они оба одиноки, им больно. Благодаря мне они почувствовали себя чуточку счастливее, пусть на короткое мгновение. И от этого мне стало хорошо, понял? Только и всего. Я не знаю, что ты имеешь против него. Я не обязана все это выслушивать.

Она собралась было снова отвернуться, но добавила:

– Горе – непростое чувство, Коул. Уверена, ты об этом знаешь. И я не собираюсь отвечать на твой упрек в том, что я его поощряю. Прошу меня простить, я…

Рука Коула импульсивно взлетела, он ухватил ее за рукав. Оливия замерла, ее лицо исказило напряжение. В глазах появился холодок.

– Будь осторожна, Лив, я ему не доверяю. – Коул помолчал. – Я не верю в совпадения.

– Что это значит?

Но прежде чем он успел ответить, к ним подошла Адель, без фартука, с сумочкой в руке.

– Если я больше не нужна, – обратилась она к Оливии, – то я поеду домой. Услышала по радио в кухне, что уже завтра утром пойдет снег. Возможно, завтра мне придется заночевать в одной из гостевых комнат, если погода совсем испортится.

– Почему бы вам не позвонить на ранчо завтра утром, перед выездом из Клинтона? – ответила Оливия. – Если к завтрашнему вечеру разыграется буран, то у нас, возможно, никого не останется на ужин в честь Дня благодарения. Гости могут отменить заказы на столики.

– Завтра вам едва ли удастся позвонить, – вмешался Коул. – Телефонный кабель поврежден. Как и спутниковая антенна.

Адель и Оливия одновременно посмотрели на телевизор. Его экран оставался черным.

Еще один порыв ветра застучал ставнями и завыл в высокой трубе камина. Адель подошла к телефону на стене возле барной стойки и сняла трубку.

– Вы правы, – констатировала экономка, возвращаясь к ним. – Гудка нет.

– Ладно, тогда вам вообще не следует завтра приезжать, – решила Оливия. – Просто оставайтесь дома, в тепле и безопасности. Я справлюсь.

Экономка замялась.

– Честное слово, – улыбнулась Оливия. – С нами все будет в порядке.

– Хорошо. Я позвоню завтра в телефонную компанию, – пообещала Адель. – Просто чтобы проверить, что это общая поломка, а не только наша.

– Спасибо.

– Тогда хорошего вечера. – Она кивнула Коулу.

– Передайте от меня привет мистеру Каррику и Такеру, – сказал он и, повинуясь порыву, добавил: – Вы его скоро увидите?

Экономке явно стало не по себе.

– Сын часто к нам приезжает. Так что да, вероятно.

– Вы упомянули, что он занимается финансами. На кого он работает? Клинтон – такой маленький город.

– На девелоперскую компанию.

– Форбса, вероятно?

Лицо Адели покраснело. Она посмотрела на Оливию.

– Ну да, он выполняет кое-какую работу для компании Форбса. Он помогает ему и с предвыборной кампанией на пост мэра.

– Форбс баллотируется в мэры?

Адель кивнула и быстро, натянуто улыбнулась.

– Вы верно сказали, городок маленький, возможностей мало. Каждый берет то, что может. – Экономка повернулась к Оливии. – Джейсон сказал, что готов подавать ужин через пять минут. Ладно, спокойной ночи, Оливия, Коул.

Кивком головы Адель попрощалась, не встречаясь с Коулом взглядом.

Коул посмотрел вслед экономке, направившейся в холл. Она сняла с крючка пальто и бросила быстрый взгляд назад. Их взгляды встретились на короткое мгновение. Она открыла дверь, порыв ветра захлопал ее юбкой, и Адель вышла в ночь. По полу потянуло холодом, пламя в камине затрепетало. Дверь хлопнула.

Оливия резко повернулась к Коулу:

– Что это было?

– Ты знала, что Такер Каррик работает на Форбса?

– Нет.

– Но ты знаешь, что Форбс хочет купить ранчо.

– Все в Клинтоне знают об этом. – Она нахмурилась. – А ты всегда так рассматриваешь присутствующих? Как будто анализируешь их? Или ты всегда всех подозреваешь? – В ее голосе явственно прозвучало раздражение.

– Старые привычки долго умирают, Оливия, – спокойно сказал Коул, глядя ей в глаза.